Исторический аспект и геополитическая актуализация. К постановке проблемы[/i]
Русский национализм – явление, имеющее долгую, не менее чем двухвековую историю. Он занимал важное место в истории отечественной общественно-политической мысли. Дань увлечения национализмом отдали – в разное время и в разной степени – теоретики и идеологи различных ее направлений. Однако не будет большим преувеличением сказать, история русского национализм – история, по преимуществу, развития его консервативного и, в меньшей степени, либерального вариантов.
Отдельного рассмотрения заслуживает и такое идеологическое и политическое явление, как панславизм. Некогда имеющее многочисленных адептов в различных слоях славянских стран (в том числе, и в России); обладающее собственной историей, а также достаточно разработанный интеллектуальным фундаментом, панславизм в настоящее время находится на периферии исследовательского внимания. Прежде всего, по той причине, что в настоящее время не наблюдается сколь-нибудь серьезных шансов на успех общеславянского дела.
За последнее двадцатилетие панславизм влачил достаточно жалкое существование как маргинальное явление, имеющее лишь небольшую группа приверженцев в различных славянских странах и в рассеянии. Крах геополитического проекта евразийской (русско-славянской, по сути) империи — сначала Российской империи, затем СССР, - и разлитие по всему миру идеологии глобализма (идейного прикрытия американского господства), казалось бы, сделали обсуждение принципов и целей панславизма уделом одних историков. Автору неоднократно приходилось слышать от коллег суждения об отмирании (уже навечно!) панславизма. Но так ли это? Не собираясь развивать эту мысль (для этого потребовалась бы отдельная большая статья), обращу внимание на один факт. В мае 2011 г. Черноморско-Каспийский региональный информационно-аналитический центр Российского института стратегических исследований совместно с Центром украинистики Южного федерального университета провел в Ростове-на-Дону международную конференцию на тему: «Русский язык и литература — основана Славянской и Российской цивилизации». Тогда в рамках небольшой конференции удалось собрать представителей большинства православных стран, в том числе, такого малого восточнославянского народа, как подкарпатские русины. Единым рефреном звучала следующая мысль: с крахом глобализационного проекта и финансового кризиса Европа понемногу вспоминает свои корни. И идеология панславизма вызывает все больший интерес. Пока среди относительно узкого круга интеллектуалов. Но, как историк, хочу напомнить, что и работы К. Маркса[/b] в России поначалу читали лишь единицы. Есть основания полагать, что по мере углубления финансового, а далее, развивая мысль, политического и идеологического кризиса в Евросоюзе на смену идеям евроинтеграции будут приходить давно забытые, казалось бы, интеграционные идеи. Как написал в своей статье замечательный русский историософ А.И. Фурсов[/b], есть только две мощные идеи на европейском пространстве: идея объединенной под эгидой Германии Европы и идея новой Российской империи (если угодно, Евразийского союза) . Итак, перед нами два явления. Попытаемся проследить, разумеется, в самой сжатой форме, историю их взаимоотношений. Данная проблема, насколько нам известно, не становилась предметом специального рассмотрения исследователей. Попытаемся осветить ее на примере русской консервативной мысли.
В научной традиции Запада панславизм всегда трактовался как исключительно реакционное явление. Известный исследователь творчества Н.Я. Данилевского,[/b] американец Р. Мак-Мастер[/b], прямо именует последнего тоталитарным мыслителем. В качестве одного из серьезных аргументов он приводит ссылку на панславистские проекты великого русского ученого и политического мыслителя. По мнению автора статьи «Панславизм» в «Encyclopedia Britannica», различные славянские страны зачастую проводят прямо враждебную политику в отношении других славянских народов и государств. При этом их союзниками часто выступают соседние не славянские государства. Различия культурного и религиозного плана, по мнению автора, гораздо серьезнее общего этнического происхождения, - подытоживает свои выводы исследователь.
Пожалуй, менее однозначно мнение западных исследователей в отношении русского национализма. Национализм принадлежит к числу явлений, научному изучения которых особенно не «повезло». Для советской науки эта тема являлась фактически табуированной; ее сегодняшнему научному познанию препятствует наличие многочисленных мифов, имеющих давнее, еще дореволюционное происхождение. А само неприятие национализма объединяет современных и дореволюционных исследователей, придерживавшихся различных идейных убеждений. Приведем для примера выдержки из определений национализма, содержащихся в двух энциклопедических словарях. Так, в классическом словаре Брокгауза и Ефрона содержится следующее объяснение данного явления: «Национализм - превращение живого народного самосознания в отвлеченный принцип, утверждающий "национальное" как безусловную противоположность "универсального", и "свое родное" - как безусловную противоположность "чужеземного"». По сути, аналогичную трактовку данного понятия содержит определение, содержащееся в "Философском энциклопедическом словаре", вышедшем в 1989 году: "Национализм - идеология и политика в национальном вопросе, для которых характерны идеи национального превосходства и национальной исключительности. Национализм трактует нацию как высшую внеисторическую и надклассовую форму общественного единства, как гармоническое целое с тождественными основными интересами всех составляющих ее социальных слоев".
Как мы видим, разница лишь в акцентах: в отличие от дореволюционной энциклопедии, «Философский энциклопедический словарь» 1989 г. делает упор на классовом (точнее, надклассовом) аспекте явления. Общим является одно: национализм трактуется как искусственное противопоставление общего (общечеловеческого) частному (национальному). А поскольку противопоставление проводится в пользу «частного», симпатии авторов, разумеется, не на стороне националистов.
Впрочем, исследовательские оценки национализма в последнее десятилетие начали медленно изменяться. Во многом это вызвано влиянием зарубежных исследований в гуманитарных дисциплинах, для которых характерно отсутствие либо, по крайней мере, большая осторожность в применении оценочного подхода. Замечательный отечественный исследователь, не так давно ушедший от нас В.Л. Махнач[/b], анализируя зарубежную историографию проблемы, выделяет в ней два «подвида» национализма: «прогрессивный» (младотюрки, Гоминьдан) и «реакционный» (нацисты). «В сравнении с этим, - заключает исследователь, - в Западной Европе понятие “национализм” является безоценочным и негативной нагрузки не несет».
Итак, в целом это явление также рассматривается как отрицательное. Вместе с тем, некоторые американские и западноевропейские авторы склонны к поиску компромиссов, готовы признать определенную – если не ценность, то хотя бы целесообразность - истоков и целей русского национализма. В качестве аргументации используются доказательства о существовании разного рода национализмов. Наряду с «реакционным» национализмом, которому, разумеется, не приходится рассчитывать на симпатии западных авторов, выделяется национализм умеренный или прогрессивный. Последний видится им в отстаивании собственных национальных и государственных интересов.
Близких подходы придерживается большинство современных российских исследователей. Отечественные авторы постепенно отказываются от априорно негативного отношения к трактовке термина национализм, столь характерного для советской и, в значительной мере, для русской дореволюционной историографии.
Остается выяснить, какого рода взаимоотношения связывали русский национализм и панславизм.
В научной литературе отмечалось, что первым провозвестником панславизма на русской почве являлся знаменитый публицист и государственный деятель 17 века, выходец из Хорватии Юрий Крижанич[/b]. Предтеча панславизма доказывал необходимость объединения славянских земель под властью московского царя, а русский язык видел в качестве языка межславянской общности . Однако в полной мере идеи панславизма раскрылись значительно позднее, в 19 веке. Первыми провозвестниками этой идеи стали революционные идеологи – в частности, Общество объединенных славян. Позднее знамя панславизма была поднято родоначальником русского анархизма М. Бакуниным[/b], неутомимого борца не только с самодержавием, но и с германским экспансионизмом. Характерно название одной из книг Бакунина – «Кнуто—германская империя». (В свою очередь, теоретики германского социализма – К. Маркс, еврей по происхождению, и Ф. Энгельс[/b], наследник прусских милитаристских традиций, испытывали не меньшую неприязнь к панславизму в различных его проявлениях – в равной мере, как и к самой России).
Однако по-настоящему звездным часом панславизма стали 1870-е гг. – время деятельности так называемых Славянских комитетов. Руководитель наиболее влиятельного из них – Московского - стал И.С. Аксаков[/b], лидер пореформенного славянофильства. Аксаков продолжил традиции зарубежного панславистского движения (чех В.[/b] Ганка[/b], словак П.Й. Шафарик[/b] и др.), а также те элементы панславизма, которые имелись в идеологии дореформенного славянофильства. Еще К.Н. Леонтьев справедливо отмечал, что если для «классического» славянофильства эти идеи не являлись системообразующими и центральными, то таковыми их сделал Аксаков. С этим выводом были согласны и поздние теоретики славянофильства (Д.А. Хомяков[/b]).
Если влияние (в первую очередь, на общественное мнение; в меньшей степени - на проводимую внешнюю политику петербургского двора) Ивана Аксакова было очень значительным, то влияние Н.Я. Данилевского[/b]было почти незаметно его современникам. Однако именно его творчество (прежде всего, его знаменитый труд «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-романскому») стало теоретическим фундаментом панславизма. Не вдаваясь в анализ книги, отметим, что цели, провозглашенные Данилевским – создание общеславянской федерации под эгидой Российской империи и освобождение Константинополя из-под власти турок, - означали окончательный переход панславизма на консервативные рельсы.
(Позднее это дало повод политическим врагам России обвинять ее в экспансионизме. В Австро-Венгрии Данилевского именовали «апостолом Славянства». После Второй мировой войны некоторые западные советологи охарактеризовали книгу Данилевского периода – мы уверены, совершенно безосновательно, - как идейное обоснование создания Восточного блока).
Книга Н.Я. Данилевского вызвала гневную критику со стороны либеральных авторов, прежде всего, Вл. Соловьева.[/b] Однако объектом критики она стала и с другой стороны. К.Н. Леонтьев[/b], последователь Данилевского, один из недостатков книги увидел в чрезмерной идеализации славянства. Критика Леонтьева панславистских проектов Данилевского во многом смыкается с определением панславизма, приведенном в «Британской энциклопедии». В двух словах ее можно свести к следующему тезису: Славянство не представляет собой единого культурно-исторического типа. Оно оказалось разделенным между различными - православно-византийским и романо-германским – культурными мирами. Антитезу панславизму К.Н. Леонтьев видит в развитии своего, самобытного культурно-исторического типа. Эту идею мы считаем целесообразным определить как теорию культурного национализма.
Вместе с тем, Леонтьев не отвергает полностью идею панславизма. Автор «Византизма и Славянства» предвосхищает возникновение единой славянской государственной общности, центром которой станет, однако, не Санкт-Петербург, а Царьград. Именно на Балканах возникнет новая, славянская по преимуществу, в основе своей православная культура.
Подведем итоги. Панславизм и русский национализм развивались параллельно в рамках консервативной мысли. Несмотря на мощный всплеск славянских симпатий в период Восточного кризиса середины-второй половины 1870-х гг., идеи панславизма, не получили достаточно мощного и постоянного влияния на русское общество. Пожалуй, последний всплеск панславистских настроений пришелся на август 1914 года – начало Первой мировой войны. Покажется парадоксальным, однако консервативные идеологи, имевшие таких предшественников, как славянофилы (включая идеолога панславизма Ивана Аксакова[/b]), не проявили должного внимания к панславистским проектам. Эту эстафету приняли вожди русского либерализма – П.Н. Милюков, А.И. Гучков, П.Б. Струве[/b] и др. Для русских же консерваторов кануна Великой войны оказались ближе идеи русского национализма. Этим идеям оказались подчинены идеи панславизма, причем данная тенденция наметилась уже в трудах К.Н. Леонтьева.
Эдуард Попов
[/b]
0
0
