Нация или империя?

В истории русской
культуры одной из "рамок" формирования культурной идентичности было
сопоставление с европейским и, шире, Западным миром. Это
противопоставление всегда выглядело проблемным, поскольку наряду с
существованием общих оснований (к числу которых относится, разумеется,
общность религиозной христианской основы, но также и общность античного
наследия), имелась и обусловленная исторически и политически
самостоятельность России, ее принципиальная несводимость к Западу даже
через Византию (один из ключевых моментов - концепция "Москва - третий
Рим"). Включение России в процесс "догоняющей модернизации" (1), начиная
с Петра Великого, еще больше обострило этот процесс, в котором на
равных присутствовали тенденции к сближению с Западом и к обособлению от
него. Состояние незавершенности, неопределенности во многом
сопровождает Россию и сегодня. В области культурной политики в условиях
полиэтничной страны этот вопрос стоит весьма остро. Дилемма "нация" -
"империя" является одной из осей противостояния России и Запада в
политическом, культурном и особенно идеологическом планах.


Одна из наиболее актуальных для современных государств проблем - это
проблема поликультурности. Она выражается в наличии множества
субкультур, но главным образом, является следствием их полиэтничного
состава. Сегодняшние государства, как европейские, так и Россия, не
являются культурно гомогенными. Напротив, они разделены - и особенно это
касается России - социальными, региональными, этническими границами.
Возникает проблема выбора адекватного способа политической организации
этнокультурного разнообразия. В мировой истории выработано два подобных
способа: империя и нация. Сложность обсуждения возможностей выбора между
ними напрямую связана с незавершенностью самоопределения России в
отношении своей политической и культурной перспективы. Практика
соотнесения отечественных реалий с западными концептами (выработанными,
заметим, в совершенно иных обстоятельствах и условиях) приводит к
странным последствиям. Например, термин "нация" мы привычно трактуем в
собственном, этнокультурном, понимании, но производные от него -
"национальная политика", "национальные проекты", "национальные
интересы", "национальная идея" - интерпретируем в европейском смысле,
как связанные с понятием "нация-государство" (nation-state),
"гражданская нация".


Термин "империя" с европеизированной, либеральной точки зрения
обладает явно негативными коннотациями, что выражается в словосочетаниях
"имперская политика", "имперские амбиции". Соответственно, для одной
части общества "империя" ассоциируется с насилием, тоталитаризмом,
экспансией. Для другой же части это понятие связано с представлениями о
могуществе, силе, влиятельности и является, безусловно, положительным.




Без адекватного представления о сущности каждого из этих понятий
крайне затруднительно создавать последовательную картину российского
развития.




"Нация"




С начала 90-х годов, когда в оборот отечественной науки вошли
западные концепции нации и национализма, принято говорить о двух
интерпретациях "нации" и "национализма": нация как этнокультурная
общность и как согражданство, национализм, соответственно, как
этнический, опирающийся на представление о культурной исключительности, и
гражданский, создающий культурное единство "поверх" расовых,
социальных, религиозных границ.




В свете поставленной проблемы - нация как способ организации
культурного разнообразия - следует обратиться не к этнокультурному
пониманию нации (характерному для моноэтничных обществ), а к
гражданскому. В контексте теории гражданского национализма (2) в
создании которого огромную роль играют представления об общей истории,
общеразделяемой культуре, а значит, и символы, оформляющие и
поддерживающие эти представления (3).




Процесс "нациестроительства" предполагает огромную работу по
созданию общего символического поля - от формирования единого языка
(отсюда роль национальной литературы и печатной культуры, а сегодня -
СМИ) до организации единой системы образования, которая и становится
основным проводником общих смыслов. Такого рода усилия получили в
европейской науке название гражданского национализма, и направлены они
на создание идентичности более высокого уровня, чем этническая. Нельзя,
однако, идеализировать политику и практику гражданского национализма,
так как национальная культура всегда имеет референтную этническую группу
(например, русский язык и русская литература для российской нации), и
всегда существует опасность отхода к этнонационализму большинства
("Россия для русских"). И если в первом случае национальная культура
является языком диалога, то в последнем - языком манипуляций и
конфликта. Очень важно, проводя в жизнь конкретные политические решения,
иметь в виду эту зыбкую границу.




Европейская история начиная с эпохи Возрождения представляет собой
становление наций. В период с XIV до XVII века образуются монархические
государства, основанные на принципе суверенности, возникают национальные
языки, сменившие латынь на поприще письменной культуры, пишутся
национальные истории, возникает представление о самобытном национальном
характере. Единая христианская идея, бывшая основой общеевропейской
идентичности, сменяется идеей подданства, а затем, в ходе буржуазных
революций и особенно Французской 1789 года, - идеей гражданской
идентичности. "Источником суверенной власти является нация. Никакие
учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не
исходит явно от нации", - гласит статья 3 Декларации прав человека и
гражданина 1789 года. Но власть ограничена законом, о котором 6 статья
говорит: "Закон есть выражение общей воли. Все граждане имеют право
участвовать лично или через своих представителей в его создании". Таким
образом, понятие "нации" вполне отчетливо представлено в качестве
совокупности граждан. Модернизированные европейские страны,
сформировавшиеся в XVII-XIX вв. как национальные государства, продолжают
практику применения термина "нация" как "национальное государство" в
международном правовом языке и названиях институций (Организация
Объединенных Наций, право наций на самоопределение и пр.). Принимая
данную традицию словоупотребления, включаясь в данный дискурс, мы
автоматически попадаем в ситуацию внутреннего противоречия, когда за
одними и теми же словами стоят разные смыслы.




Обеспечение культурного единства в рамках национальных государств
(гражданский национализм), хотя и требовало определенных организационных
усилий, не являлось, тем не менее, неподъемной задачей, поскольку
регионы, несмотря на иногда значительные этнокультурные и
лингвистические различия, все же имели со времен средневековья общую
цивилизационную идентичность (христианская Европа). Иначе обстоит дело
сегодня.




В рамках европейских наций, столкнувшихся с проблемой глобальных
миграций, притока инокультурных элементов, слабо интегрированных в
европейскую культуру, идут поиски способов организации культурного
многообразия, управления им. Ставшая предметом многих дискуссий политика
мультикультурализма, на наш взгляд, является попыткой обеспечить
сосуществование разных культур в рамках единого национального
пространства. Вместо подавления, уничижения инокультурных элементов, им
дается право на существование и признание. В то же время
мультикультурализм нередко осуждают как завуалированную форму
манипуляции, когда терпимость к культуре меньшинств со стороны
государства и доминирующей культуры предполагает их ответное
добровольное стремление к интеграции и, в конечном счете, сохранение
status quo - ситуации доминирования/подчинения. Критика политики
мультикультурализма и ее в какой-то мере провал указывают на проблемы, с
которым сталкивается гражданский национализм в новой социокультурной
ситуации, когда национальная культура "не справляется" с ассимиляцией
все возрастающего потока мигрантов, чья лояльность по отношению к
европейской культуре значительно ослабла в постколониальном мире.




"Империя"




Переходя к понятию "империя", я хотела бы подчеркнуть, что буду
говорить о самых общих параметрах империи, об империи "вообще", отдавая
себе отчет в исторической подвижности этого понятия - даже большей, чем
понятия "нация". Историческим прототипом и родиной термина является
Древний Рим. Экспансия и включение новых территорий является одним из
главнейших признаков империи. Однако для нас важнее то, каким образом
империя обеспечивает существование в рамках своих политических границ
этнокультурного разнообразия (неизбежного в условиях политики
экспансии).




Для империи характерно предоставление провинциям, подчиненным
территориям значительной культурной автономии, включая религиозную
автономию. (Исключением выглядят европейские "империи" средневековья,
однако к ним не вполне приложимо понятие империи - скорее, это название
отражало представление об универсальном порядке при полностью измененном
понимании универсализма с политического на духовный ). Эта автономия
предполагала ответную политическую лояльность, которая выражалась, в
частности, в единственном общем для всех территорий культе - культе
императора. Обеспечивалась же эта лояльность военным присутствием Рима и
наличием представителей римской власти. Таким образом, жесткая
централизованная власть и военное присутствие - основные механизмы,
обеспечивавшие единство культурно гетерогенных регионов. Нередко
отмечают, что римская экспансия подкреплялась привлекательностью
римского гражданства. В этом смысле идея подключения к культуре за счет
принятия гражданства и, следовательно, гражданских прав восходит,
действительно, к Риму. Однако нельзя забывать, что римское гражданство
получало не все население подчиненных территорий, а только правящая
верхушка, чем и обеспечивалась ее политическая поддержка Империи. В
общих чертах любая империя обладает этими параметрами.




Понятие "империя" применяют к различным этапам развития России.
Н.А.Бердяев вполне справедливо отмечал, что "большевизм есть третье
явление русской великодержавности, русского империализма, - первым
явлением было московское царство, вторым явлением петровская империя".




"Имперский национализм"




Существует концепт, который, казалось бы, снимает противоречия между
понятиями нации и империи. Исследователи все чаще характеризуют вариант
национальной идеи и национальной политики в России как "имперский
национализм" - почти оксюморон с точки бинарной оппозиции, положенной в
основание данной статьи. Традиционно гражданскому национализму
противопоставляют этнический, связанный с представлением о "нации" как
этническом, а не политическом образовании.




Этническая интерпретация нации характерна для Германии, которая на
протяжении более длительного, чем другие европейские государства,
времени не была объединена политически. В условиях политической
раздробленности источником единства воспринимался этнический "субстрат".
В ситуации империи также нет потребности вырабатывать общую
идентичность на базе общей культуры. Разъединенность и самостоятельность
народов, входящих в состав империи, толкает их к этнонационализму. При
этом нередко возникает этноцентризм и этнонационализм
государствообразующей этнической общности, который в науке характеризуют
как "государственный национализм", выделяя "имперский национализм" как
его разновидность. Однако эта разновидность национализма не апеллирует к
понятию "нация", во всяком случае, в его европейской трактовке, обычно
предпочитая термин "народ", обладающий выраженной этнической спецификой.




Таким образом, можно сделать следующий вывод. "Нация" (в гражданском
понимании) и "империя" - две разные стратегии организации
этнокультурного разнообразия в рамках одного государства. "Нация...
отличается от Империи тем, что Империя объединяет людей через "службу
себе" (через "государево дело"), а Нация - через взаимозависимость
"каждого с каждым", через взаимосвязь всех автономных, "приватных дел"".




В случае ориентации на гражданскую нацию, в каждом человеке
необходимо воспитывать гражданскую позицию, чувство ответственности за
то, что происходит с его страной, уверенность в своих правах и уважение к
общезначимым ценностям и символам. Система образования и просвещения
должна включать в состав общезначимого наследия достижения разных
этнических культур (в этом смысле необходимо учитывать и развивать
положительный опыт культурной политики СССР) и "подключать" к этому
наследию все население полиэтничной страны. Стоит заметить, что никому
не приходит в голову оспаривать общероссийскую ценность литературы,
искусства, науки, кем бы ни были по этническому признаку как их творцы,
так и их "потребители". (Примером может служить фигура Муслима
Магомаева, которого невозможно рассматривать только как азербайджанца,
его наследие не менее важно для русской культуры.)




Имперская же политика жесткой централизации, лишения регионов и
субъектов возможностей политического участия ведет к ослаблению
гражданского самосознания, ослаблению "включенности" человека в жизнь не
только своей этнокультурной группы, но и политического целого, то есть
государства. В этом случае при наличии культурной автономии и
"выключенности" из политического целого возрастает опасность этнического
национализма, сепаратизма, если лидеры "на местах" захотят сыграть на
чувстве культурной исключительности и используют культурную самобытность
как политический ресурс. Предотвращение подобного развития событий в
имперском варианте возможно только через применение силы, жесткого
контроля - то есть наращивание той самой тоталитарности, в которой
обычно упрекают империю.




Нередко приходится слышать, что особенности России - прежде всего,
обширность ее территорий, значительная культурная гетерогенность,
наличие сильных соседей - являются причинами и условиями возникновения
имперского порядка. Если славянофилы в свое время подчеркивали
преимущество монархии как политического устройства, отвечающего
патриархальному сознанию большинства населения, то уже евразийцы видели в
имперской организации способ сохранения цивилизационной самобытности
Евразии. То есть попытки, и отчасти небезосновательные, оправдать
имперский порядок как единственно возможный для России, существовали и
прежде, существуют и теперь. Однако дискурс нации и апелляция к
общеевропейским ценностям (демократия, гражданское общество), если не
являются просто риторикой, требуют внимания к тем категориям, ценностям и
стратегиям, которые связаны с позицией гражданского нациестроительства.


________________________________________________________________________________


1. В отечественной науке термин "нация" традиционно обсуждался в
рамках этнологии в связи с представлением о нации как разновидности
этноса. Проблематизация понятия "нация" вызвала с конца 80-х гг.
полемику, отчасти продолжающуюся до сих пор. К началу 90-х гг. относится
публикация работы Э.Геллнера "Нации и национализм" (М., 1991), тогда же
В.А.Тишков, ныне директор Института этнологии и антропологии РАН,
опубликовал целый ряд статей, в которых были изложены актуальные
западные концепции этничности и национализма.




www.allrus.info[img]http://viperson.ru/pic_stat.php?ID=644165[/img]

Галушина Н.С.


кандидат культурологии, ст. преподаватель Московского гуманитарного университета