Но если отбросить Нью-Йорк, даже
в нынешних США есть много городов, где флаг Конфедерации по-прежнему
чтят. Кстати, это один из самых красивых в мире флагов — красное
полотнище, перерезанное косым синим крестом с белой каймой и тринадцатью
звездами, символизирующими отделившиеся штаты. На юге США его можно
встретить в барах и клубах. А также в домах простых южан, помнящих, в
чьей армии сражались их предки. Флаг Конфедерации — это еще и символ
рокабилли — музыкального стиля, зародившегося на землях бывших
конфедератов и ставшего предшественником рок-н-ролла. Да и американская
«Война и мир» — «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл — тоже порождение
войны Севера и Юга, где положительные персонажи — не северяне-янки, а
благородные доблестные плантаторы, представляющие культуру, уничтоженную
в ходе американской гражданской войны. Как это часто случается в
истории, именно проигравшие войну южане выиграли ее в культуре. Никому и
в голову не придет оплакивать тощего Авраама Линкольна, подстреленного в
театре политическим киллером. А над историей выдуманных Скарлетт О`Хара
и Рэта Батлера пролиты океаны слез даже теми американским девушками,
предки которых уничтожили прототипов главных героев знаменитого романа.
Для Америки южане — то же самое, что для нас белые. Символ Америки,
которая могла бы быть. Точнее, сразу двух Америк — КША и США. Точнее —
САСШ — Северо-Американских Соединенных Штатов, как официально назывались
нынешние Соединенные Штаты в те времена.
«ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС». И, наверное, так и
случилось бы (я имею в виду окончательное и бесповоротное разделение
Америки на два государства, что, несомненно, пошло бы ей на пользу),
если бы в американские дела не вмешалась большая европейская политика в
виде вечного англо-российского противостояния. А еще — весьма вредный
так называемый «польский вопрос». Казалось бы, где Польша,
а где Америка? А поди ж ты! Именно восстание против русского царя
Александра II польских шляхтичей, обидевшихся, что «реакционное»
самодержавие отменило в их краях крепостничество, помогло освободиться
неграм в южных штатах! Парадокс истории!
Но давайте по порядку. Война Севера и Юга случилась в
те времена, когда морями еще правила Британия, когда Аляска еще
принадлежала Российской империи, раскинувшейся на трех континентах, а
Польши на карте не было вообще. Еще во времена Фридриха Великого ее
разделили три великие европейские державы — Пруссия, Австрия и Россия.
Пруссия угнетала тот кусок Польши, который ей достался, со всем прусским
педантизмом.
Адмирал Краббе: «Какой же я немец? Отец мой — финн, мать — молдаванка, стало быть, я — природный русак»
Пруссаки считали поляков людьми второго сорта,
держали их в черном теле, онемечивали по полной школьной программе,
попутно обучая азбуке, а те в ответ даже пикнуть не смели, понимая, что
лучше любоваться в зеркало начищенного немецкого сапога, чем получить
этим сапогом по лицу.
А Россия со своей «русской Польшей» (официально это
чудо именовалось Царством Польским) возилась, как неразумная нянька с
капризным младенцем. В 1815 году Александр I даровал полякам конституцию
и даже оставил им армию, состоящую сплошь из ветеранов наполеоновских
войн, ходивших в поход на Москву. Его младший брат Константин сдуру
женился на смазливой польской барышне, потеряв из-за этого мезальянса
право на российский престол. Русскую любовь к Польше поляки поняли как
проявление слабости и в 1831 году восстали. Николай I подавил это
восстание и ввел военное положение, отправив польскую конституцию в
макулатуру, а шляхетских героев молодецким ударом своего лучшего
полководца — украинца Паскевича — выперев в Париж, где их эмигрантское
житье описал великий немецкий сатирик Генрих Гейне:
Сволочинский и Помойский —
Кто средь шляхты им чета? —
Бились храбро за свободу
Против русского кнута.
Храбро бились и в Париже
Обрели и кров и снедь;
Столь же сладко для отчизны
Уцелеть, как умереть.
Слившись душами всецело,
Спали на одной постели;
Часто взапуски чесались:
Те же вши обоих ели.
В том же кабаке питались,
Но боялся каждый, чтобы
Счет другим оплачен не был, —
Так, и не платили оба.
А менее (или более?) везучих польских повстанцев
император разослал по самым глухим гарнизонам империи — в Казахстан и на
Кавказ. Некоторые из них сразу исправились — к примеру, пойманный в
1831 году в звании рядового польский шляхтич Мостовский дослужился в
русской армии до штабс-капитана и командовал артиллерией в том самом
форте Петровском, в котором Тарас Шевченко числился рядовым.
Либеральная заря царствования Александра II снова
ввергла Польшу в пучину политического разврата. Поляки всегда очень
переоценивали свои силы и недооценивали чужие. В 1863 году они почему-то
решили, что если Россия проиграла Крымскую войну половине Европы,
объединившейся против нее, то теперь заклевать русского медведя сможет
даже ощипанный польский орел.
Масла в огонь подлила социальная политика
правительства нового царя. Александр II отменил крепостное право и тем
основательно опустошил кошельки польского высшего класса, привыкшего
получать сверхприбыли за счет дармового труда своих соплеменников и
украинских крестьян (не будем забывать, что до самого 1917 года большую
часть землевладельцев на Правобережной Украине составляли именно
польские паны). И польский орел клюнул. Но клюнул, как всегда, курам на
смех.
В отличие от 1831 года, когда восстала регулярная
польская армия, бунт 1863-го вылился в банальную шляхетскую
партизанщину, для описания которой лучше всего подходит глава
«Конфедераты» из поэмы Шевченко «Гайдамаки». Банды пьяных от водки и
пропагандистского лозунга «За нашу и вашу свободу!» шляхтичей кинулись
нападать на полицейских и грабить… поезда на Петербургско-Варшавской
железной дороге, которую русское правительство построило, чтобы
цивилизовать эту самую дикую часть Европы.
ЛЕС РУБЯТ — ЩЕПКИ ЛЕТЯТ. О том, как
боролись со «всенародным» восстанием в Польше, лучше всего рассказывают
мемуары генерала Дельвига — племянника знаменитого друга Пушкина, с
которым тот вместе ходил по бабам. Дельвиг-младший был не менее
остроумным человеком, чем его дядюшка, и служил по Министерству путей
сообщения. Главным оружием русских оккупантов с польскими повстанцами
стала вырубка лесов вдоль железной дороги. Как пишет Дельвиг: «По
осмотру инженеров оказалось, что почти половина дороги идет лесами, но в
вырубке их не представилось затруднений: местные крестьяне за
незначительную плату вырубили их». Пока польская шляхта бунтовала,
польский крестьянин вырубал панские леса по заказу оккупационного
правительства, помогая подавить бунт. Такой энтузиазм поляков в
подавлении польского восстания вызвал даже некоторое удивление русских
властей. Перед вырубкой виленский генерал-губернатор Муравьев даже
сомневался, хватит ли «рабочих рук»? И сказал: «Если некем будет
вырубить леса, я их сожгу». Но жечь не пришлось — эксплуатируемый поляк
так рубил сосны поляка-эксплуататора, что только щепки летели. После
этого диверсии на железной дороге прекратились, а смехотворное
«восстание» пошло на убыль.
Но кто же знал наперед, что из революции выйдет такая
конфузия? Уставшая без сенсаций западноевропейская пресса вопила, что в
Польше идет настоящая война, а русские варвары рубят не лес, а польских
младенцев. Что казаки насилуют столетних старух (по-видимому, в этих
образах выражались геронтофильские фантазии самих парижских писак — ну
какому казаку нужна столетняя польская старуха?), что Висла выходит из
берегов от крови и слез! Правительство французского императора Наполеона
III требовало предоставить Польше независимость, а Великобритания
угрожала морским десантом на Балтике. Раздраженный русский медведь в
ответ показал когти.
Россия не боялась английского десанта под
Петербургом. Еще в Крымскую войну она забросала подходы к столице
морскими минами и была готова, в случае чего, повторить этот фокус
снова. Пусть только сунутся! Но лучшая защита — нападение. А у Британии
была уязвимая ахиллесова пята, пощекотать которую решили в Петербургском
Адмиралтействе. И пята эта обнаружилась далеко за океаном — в Северной
Америке.
Неправда, что война между северными и южными штатами
началась за освобождение чернокожих рабов. Рабы и их свободы совершенно
не интересовали алчных промышленников севера США. Причина противостояния
была в другом. Соединенные Штаты были де-юре независимым государством,
освободившимся от британского суверенитета в результате войны за
независимость еще в XVIII веке. Но де-факто южные штаты и через почти
100 лет все еще оставались полуколонией Великобритании — ее сырьевым
придатком. Плантаторы-южане за счет дармового труда рабов выращивали
хлопок, уходивший на текстильные фабрики в Англию, а взамен получали
дешевые промышленные товары.
ДЕЛО НЕ В РАБАХ. Буржуазия
американского Севера практически не имела доступа на Юг. Английские
товары были дешевле и не давали проникнуть туда промышленной продукции
из Нью-Йорка. США представляли собой рыхлое образование, где каждый штат
и даже отдельные компании чеканили собственные доллары (правда, еще
золотые и серебренные), а субъекты федерации имели право сецессии —
свободного выхода из состава союзного государства.
Президент Конфедерации Дэвис твердо стоял за свободу Юга
В 1857 году на промышленном Севере разразился
экономический кризис. Все, что можно было продать североамериканскому
потребителю, уже продали. Теперь хотелось продать излишки
перепроизводства еще и южанам. А те отказывались покупать: английское,
мол, дешевле и лучше! Свобода у нас, господа северяне, или как? Тогда
федеральное правительство, являвшееся ставленником буржуазии Севера,
ввело высокую пошлину на вывоз хлопка-сырца за пределы США — продавайте
нам и по той цене, которую мы назначим! А к этому добавило еще и пошлины
на ввоз дешевого импорта из Британии. Заметьте: о правах чернокожих
никто еще вообще не говорил. Вашингтонские политики накануне гражданской
войны готовы были и дальше мириться с рабством на Юге, если оно будет
способствовать дешевизне сырья для промышленного Севера.
ЗА СВОБОДУ ТОРГОВЛИ. Но гордые южане
не хотели мириться с тем, что янки запускают руку в их карманы. Они
считали своим неотъемлемым правом торговать с теми, кто больше платит, а
не выполнять указания адвоката-самоучки Авраама Линкольна, избранного
президентом в 1860 году. А Линкольн не мог не стать президентом. Его
выдвинул Север, который населяло больше 22 миллиона человек. Население
Юга насчитывало всего 12 миллионов — из них 4 миллиона рабов, не имевших
избирательных прав. Получалось, что в будущем северяне будут стабильно
проталкивать своего кандидата на федеральных выборах и экономически
грабить южан.
100 долларов конфедератов. Со сценами жизни на плантациях
Однако у Юга оставалось право на выход из федерации.
Первой им воспользовалась 20 декабря 1860 года Южная Каролина. Потом к
ней присоединились еще 6 штатов — Флорида, Джорджия, Алабама, Луизиана,
Техас и Миссисипи. Вскоре количество отделившихся штатов выросло до 13.
Они образовали Конфедерацию Штатов Америки и избрали своим президентом
Джефферсона Дэвиса.
Русская эскадра в Сан-Франциско. И Тихий океан под контролем
Правительство королевы Виктории вскоре признало
северные и южные штаты «воюющими сторонами» и находилось в двух шагах от
того, чтобы признать Конфедерацию независимым государством. Но сторону
северян неожиданно приняла Россия. Это был ответ Британии на давление в
«польском вопросе». Петербург послал в Нью-Йорк и Сан-Франциско две
эскадры — под командованием адмиралов Лесовского и Попова. Идея их
отправки принадлежала морскому министру адмиралу Николаю Карловичу
Краббе — 49-летнему шутнику, «знатному коллекционеру порнографии и
всякой похабщины», как свидетельствовали его современники, а по
совместительству — еще и гению военно-морской стратегии.
РУССКИЙ АДМИРАЛ-ПОРНОГРАФ. О
психологическом портрете этого человека может рассказать его фраза: «Ну
какой же я немец? Отец мой был чистокровный финн, мать — молдаванка, сам
же я родился в Тифлисе, в армянской его части, но крещен в православие…
Стало быть, я — природный русак!» Как настоящий моряк Краббе обожал
материться, загибая многоэтажные словесные конструкции даже в здании
Адмиралтейства, а будущему императору Александру III запомнился как
веселый дядька в адмиральских погонах, показывавший ему альбомы с
импортными неприличными картинками.
Лобовая атака. Американские генералы оказались бездарными мясниками
Страсть к порнографии и женскому полу не помешала
Николаю Карловичу выступить инициатором так называемой «Американской
экспедиции» русского флота. Адмиралы Попов
и Лесовский получили от него подробные инструкции: если Британия
вздумает признать южные штаты и начнет военную интервенцию — выйти в
море и начать топить английские торговые корабли без пощады. То же самое
следовало сделать, если британский флот попробует атаковать Петербург.
Но, прощаясь с Лесовским в Кронштадте, Краббе не забыл попросить его
привезти из заграничной командировки новейших порнографических карточек.
До главы русского Морского ведомства, обожавшего всякие новшества, уже
дошло, что Северо-Американские Штаты далеко продвинулись в этой области
человеческого прогресса, заменив рисунки от руки массовым
фотографированием нью-йоркских портовых шлюх. Лесовский, имевший на
флоте кличку «дядька Степан» и сам обожавший всяческие безобразия,
клятвенно обещал не посрамить и в этом деликатном деле чести
Андреевского флага.
БРИТАНИЯ СДАЛАСЬ БЕЗ ВЫСТРЕЛА.
Гардемарины Степан Макаров — будущий знаменитый адмирал — и уроженец
Севастополя Константин Станюкович, которому суждено будет вскоре стать
самым известным русским писателем-маринистом — тоже служили на
Тихоокеанской эскадре в Американской экспедиции. Экранизированный уже во
времена СССР рассказ Станюковича «Максимка» — о маленьком чернокожем
мальчике, которого подобрали в открытом море русские моряки — навеян как
раз этим путешествием к американским берегам.
Пехота Севера в атаке. 140-й Нью-йоркский добровольческий полк
Внезапное появление русских эскадр в Нью-Йорке и
Сан-Франциско осенью 1863 года стало для Англии педагогическим шлепком
по самом мягкому месту. К тому времени в мире уже гремела слава крейсера
южан «Алабама», практически парализовавшего атлантическую торговлю
северян и потребовавшего для своей поимки 15 боевых кораблей. Пять
русских крейсеров на Тихом океане и шесть в Атлантике в составе двух
эскадр давали в сумме одиннадцать потенциальных «Алабам», остановить
которые не хватило бы сил даже у флота Ее Величества.
Синопский бой. Британия не ожидала, что русский флот восстановится
Правительство Британии закрыло глаза на польский
вопрос и отказалось от признания Конфедерации южан. Соединенные Штаты
сохранили единство, угробив в гражданской войне больше народу, чем
потеряют в будущем в двух мировых войнах. А на стол адмирала Краббе
легло сразу два альбома с порнографическими открытками. Один из них
привез Степан Лесовский. А другой — адмирал Попов, знавший о тайной
любви морского министра и стремившийся ни в чем не отстать от своего
атлантического коллеги. И все это служит ярчайшим примером того, что
может сделать для пользы государства правильно примененная морская мощь.
0
0
