Остров, хранящий Россию. Псковская епархия перекрасила царские врата старца Николая Гурьянова.

Казалось, долгая,
беспробудно долгая ночь опустилась над Россией, еще совсем недавно
изнывавшей под затворенным небом от лютого зноя, смога и огня, когда
мы, великолукские паломники, взошли на один из баркасов, ожидавших у
берега рыбацкой деревушки Большая Толба. Тихо было повсюду. Ночь
постепенно отступала, а в предрассветном небе, подобно маяку, светила
одна-единственная звезда. Было это 24 августа 2010 года, в день
блаженной кончины Старца Всея Руси, Талабского затворника и Царского
служки Николая (Гурьянова).

Именно с той самой минуты, как мы
взошли на палубу утлого суденышка, все вокруг начало приобретать особый
смысл, да и шли мы по благословенным, в полном смысле этого слова,
водам Псковско-Чудского – Талабского озера, шли к Острову благодатного
Старца Николая и несли ему самые сокровенные свои мысли и беды. Шли,
памятуя о том, что со времени земной кончины дорогого Батюшки еще
меньше стало в нашем мире светозарных учителей и наставников.

Было...

За внутренней молитвой не заметили, как подошли к Батюшкиному Острову, на котором

более 40 лет служил он Господу и Царице Небесной, который одухотворял и
освящал высокой ангельской жизнью, с которого изгнал нашествие русалок
(разновидность лукавой силы, обитающей в водах), и который до сих пор
все еще носит имя безбожника-большевика Залита.

На Талабске
трагическая история Императорской России и ее некогда героической Армии
открывает свои скрижали еще на побережье, возле часовни Святителя
Николая. Именно здесь в 2007 году был установлен Крест в память чинов
Северо-Западной добровольческой Армии генерала Н. Н. Юденича, в том
числе и доблестных талабчан, ушедших с Острова «в путь всея земли под
Царскими штандартами». Правда, надпись на крестной табличке лукаво
гласит всего лишь о «…погибших за Веру и Отечество в Гражданскую
войну».

Кланяемся этому Кресту, конечно же, зная, что
Северо-Западная из всех добровольческих Белых армий по духу (не считая
Приамурской Земской Рати, конечно) была самой монархической.

«БОЛЕЕ ВСЕХ… ИСТЕКАВШИЙ КРОВЬЮ»

Старец Николай особенно любил молиться об упокоившихся, и после
Божественной литургии всегда спешил на островное кладбище к своим, где
его уже ждали души усопших. Как свидетельствует духовная дочь и
келейница Старца – схимонахиня Николая, Батюшка часто плакал на
Проскомидии, вынимая частички за упокоившихся, видя их стоящими кругом
Жертвенника в алтаре. Несомненно, что молился он и за сложивших свои
головы за Русь Святую талабских рыбаков.

Процесс уничтожения

Наряду с Печорским, Псковским, Островским и Гдовским, был в
Северо-Западной Армии и 6-й Талабский полк, входивший в состав 2-й
дивизии 1-го стрелкового корпуса фон дер Палена. О нем, первым
ворвавшемся на походе к Петрограду в Красное Село, чудесно овладевшем
Гатчиной и вплотную подошедшем к Царскому Селу и узревшем блеск купола
Исаакия Далматского, писали А. И. Куприн и генерал П. Н. Краснов.
Причем, Петр Николаевич лаконично, как человек военный, замечал в романе
«Понять – простить»: «От деревни Сала до деревни Низы стоят Талабский,
Семеновский, Уральский и другие полки Северо-Западной Армии. Талабцы –
крестьяне, рыбаки, жители Талабских островов на Чудском озере,
убежденные противобольшевики и отличные солдаты». А Александр Иванович,
подчеркивая некую «отмеченность» полка свыше, писал так: «Отчего
Талабский полк, более других истекавший кровью, так доблестно прикрывал и
общее отступление, а во дни Врангеля, год спустя, пробрался по
одиночке из разных мест в Польшу, к своему вождю и основателю генералу
Пермикину, чтобы снова стать под его водительством?».

ОСКВЕРНЕННЫЕ ЛИКИ

…Еще слишком рано для богослужения, и двери Свято-Никольского
храма затворены, поэтому мы, паломники, спешим к святой и дорогой
могилочке Старца. Тихим пламенем теплится на ней лампадка. Ее
притягательный свет сразу же приметили, едва остановились, творя
крестное знамение, у Царских врат. Вот они, дорогие и осиянные лики
умученных Венценосцев России: Государя-Искупителя Николая
Александровича, Государыни Императрицы Александры Феодоровны, Светлого
Отрока Цесаревича Алексия, Великих Княжон Ольги, Татианы, Марии и
Анастасии! Лики на фресках, написанные по благословению Старца Николая,
который здесь, на Острове Талабск, не раз беседовал с Ними во Духе,
сохраняя Их священную память на Русской земле и прославляя Их
мученический крест и подвиг во имя Господа и нашей Православной Державы.
Они и на Голгофском Кресте, что венчает могилочку Батюшки, запечатлены
резцом умелого мастера все вместе, покрываемые благодатною сенью
Матери Божией, именуемой «Знамение», древней иконы Царственного Рода
бояр Романовых – таких близких и родных Батюшке. Старец Николай так и
говорил своей келейнице матушке Николае: «Они мне немножко родные».
«Родные?» – усомнится суетный лукавый ум, совершенно не задумываясь над
тем, как отзовутся слова Старца в будущем и что откроется за ними. Ну,
а верные вспомнят, однако, о том, что корни-то смиренного и кроткого
духом Батюшки – в Чудских Заходах Гдовского уезда Санкт-Петербургской
губернии, в древней земле природных князей Рюриковичей!..

Стало. Прмц. вел. кн. Елисавета Феодоровна почему-то без чаши, хотя на всех других фресках изображена чаша

Вся могилочка Старца Николая утопает в цветах и благоухает.
Верующие берут с нее для себя и близких целебный песочек, становясь
благоговейно на колени, прикладываются к могилочке челом. Раба Божия
Любовь начинает читать Акафист Николаю Псковоезерскому, любовно
составленный почитателями духоносного Старца. И пусть он пока не
канонизирован, не причислен к Лику Святых Русской Православной Церкви,
святость Старца, целившего и вымаливавшего души русских людей, уже не
изгладит ни чья-то земная – властная воля, ни чье-то человеческое
похотение. Процвел, верим, процвел в Небесах наш духовный отец и
молитвенник!

– Яко финикс, цветущий при истоках вод, – доносятся до
сердца каждого слова молитвы, – яко крин, благоухающий посреде
житейских невзгод, Наследниче Благодати древних Святых, Отче Николае,
утешителю наш, моли Христа Бога спастися нам!

Примеров же тому,
когда народное почитание угодников Божиих в России начиналось гораздо
раньше официального, церковного, можно привести немало. Жившая в Вырице
после Великой Отечественной войны блаженная Наталия (по преданию, она
происходила из Царского рода Романовых), известная своей
прозорливостью, любила помногу раз повторять: «Святой Иоанн
Кронштадтский, моли Бога о нас; Святая блаженная мати Ксения, моли Бога
о нас!» Это о святых огромной духовной силы, которые в 50-е годы ХХ
века еще не были прославлены. А на вопрос будущего архиепископа
Симбирского и Мелекесского Прокла, почему она так поет, блаженная
отвечала: прославленных святых можно не перечислять, а этих нужно, и
предсказывала скорое открытые мощей праведного отца Иоанна
Кронштадтского и прославление блаженной Ксении Петербургской.

ПРИШЛИ ИНЫЕ ВРЕМЕНА

Похоже, сегодня на Талабск пришли иные времена – безверные. Ибо
когда смотришь на сбитые надписи с фресок, написанных по благословению
Боголюбивого Старца Николая, ощущаешь именно оскудение веры и
кощунственное непочтение к воле праведника. Куда же она исчезла эта
надпись с фрески Царя Мученика Николая на Никольской часовне –
«Искупитель России»? А куда подевалась другая: «Григорий Русский»,
сбитая чем-то железным с кладбищенских врат? Отчего жизнь Мученика –
Царского Друга и Пророка Григория Ефимовича Распутина, оклеветанного,
зверски убитого и сожженного в селе Пискаревка (Пискаревские рвы блокады
– это нам отмщение Божие за кровь Пророка и за кровь Царя), и 94 года
спустя по его смерти все еще остается под прицелом вандалов? Пребывая
на Острове, мы и не предполагали, что уже скоро ими будет стерт со
стены и его мученический лик, а на его месте появится другой –
преподобномученицы Елисаветы Феодоровны. Кто же сегодня благословляет на
такие подмены?

Подходим к келье Старца. Снимаем обувь. Со слезами
на глазах прикладываемся ко всему тому, чего касались его руки. Иконы,
ковчежцы с частицами от мощей угодников Божиих, «Стопочка Богородицы»
из Почаевской лавры, Батюшкина епитрахиль…

В келье сиротливо, и
пахнет сыростью, а ведь здесь сама Небесная Церковь служила со Старцем!
В ней и сейчас некто необъяснимо светлый и чистый, чьи невидимые ризы
сияют ослепительным светом и распространяют вполне осязаемое
благоухание, смотрит на все происходящее и печалуется. И тогда мы
выбегаем из бывшего Батюшкиного садика, где больше нет его прекрасных
белых голубок, снова пересекаем дорогу от кельи к кладбищу, чтобы
увидеть картину соборного единства. Честные отцы, братья и сестры во
Христе, духовные чада Старца из разных уголков России и Украины,
Псковской земли… Его верная келейница – схимонахиня Николая (Гроян),
воины «Казачьей стражи»… Повсюду иконы Святого Царя-Искупителя Николая и
Батюшки. Перед тем, как отслужить панихиду и Акафист на его могилочке,
ее любовно и тщательно украшают цветами – этими остатками рая земного,
протирают маслицем Голгофский Крест… Кстати, он установлен по
благословению почившего в Бозе Святейшего Патриарха Алексия II.

Такое ощущение, что здесь, у гроба Старца Николая, приумолкла скорбящая
и потомственная Царская Россия, по осколочкам сбираемая, и мы
почувствовали себя китежанами, вернувшимися домой из безВременья, из
безЦарствия, из ниоткуда.

Проникновенно звучит в тишине утра
скорбный голос матушки Николаи, читающей покаянное слово русского
офицера-монархиста Петра Шабельского-Борка о почитании Царя-Мученика
Николая II простым русским народом, а также рассказывающей о жизни
Старца Николая на Острове, приободряющей всех собравшихся. И, кажется,
что этому благословенному Острову, несмотря на учиненный здесь разор и
попытки устранить следы молитвенного жития Старца, все еще суждено
предстоять и спасать обезумевшую от апостасии Россию. Все на Талабске
ведет свой молитвенный разговор – и небо, и земля, и вода. Читают
Неусыпаемую Псалтырь старые и склоняемые к поклону ветром деревья на
кладбище с часовней Анастасии Римляныни. Молимся, поем и кланяемся и
мы, грешные, и тогда как-то легче становится идти Крестным ходом по
Талабску, все более застилаемому сверху тучами и омываемому бушующими
озерными водами.

Скоро дождь накрывает сплошной завесой весь
Остров. Небесные слезы обильны и горестны. О чем они? Неужели же не
опомнимся и не прозреем от нестроений, руками человеческими чинимыми?..
Хорошо бы, пока не затворилось Небо Святой Руси, где у Престола Божия
молится за нас русский подвижник благочестия – Старец Николай
(Гурьянов), тайный Епископ в схиме Нектарий. Молится и возжигает
лампады воскрешения русского духа от беспамятства.

Людмила СКАТОВА

Талабск - Великие Луки

«Великолукское обозрение»