НЕУЖЕЛИ НЕ ВСТАНЕМ?
Насельники Троице-Сергиевой Лавры об Обращении епископа Диомида
(Записки паломника)
Прочитав Обращение преосвещеннейшего епископа Диомида ко всем верным чадам Святой Православной Церкви, ко всем архипастырям, пастырям, клирикам и монашествующим, захотел я узнать, что думают об этом в духовном центре России – в Троице-Сергиевой Лавре.
Этим своим желанием я поделился с моим духовником. Он, к моему удивлению, ответил, что скорее всего ничего ободряющего, ничего положительного я там не услышу. Удивился я, усомнился в его ответе:
Как же, отче?!.. Это Лавра преподобного Сергия Радонежского!..
На что он мне сказал:
Что ж, езжай, удостоверься.
Получив благословение, я отправился на Ярославский вокзал.
* * *
Первый иеромонах, к которому я обратился в Лавре седоватый, по всему виду не новичок в Лавре, удивился моему вопросу. Он сказал, что ничего про Обращение епископа Диомида не слыхивал и попросил рассказать, о чём оно. Старательно пересказав вопросы, поставленные епископом Диомидом и иже с ним подписавшимися перед патриархом, архиереями и иереями Русской Православной Церкви, услышал я в ответ от иеромонаха:
Интересно. Есть над чем поразмыслить. Почему так долго не созывают Поместный собор? Скорее всего – потому, что это очень дорого. Судите сами: снять зал, оплатить питание, дорогу – всё это очень дорого…
Это было сказано так добродушно-задумчиво, с такой простотой, что я, тоже не мудрcтвуя, возразил:
А разве архиерейские соборы стоят дешевле?
На это он ничего не ответил и удалился, не назвав своего имени.
* * *
Второй инок был гораздо моложе. Он не скрывал своей осведомленности, не уклонялся от беседы. Вместе с тем он был очень осторожен, напуган тем, что со своим вопросом я обратился “почему-то” именно к нему. Говорил он пространно, обиняками, явно петляя, чтобы не попасть в компромат к начальству. Говорил, что епископ Диомид допустил чрезмерную резкость высказываний. Надо было более обобщённо писать. Говорил, что ни в коем случае нельзя было затрагивать персоналии. Надо было рассуждать более теоретически, безпристрастно.
Вопросы нужные, сказал он далее, поставлены правильно. Но решения их не предвидится.
Тут я прямо-таки опешил.
Не вижу, продолжал мой собеседник, кто бы из священнослужителей осмелился возглавить инициативные группы по организации Поместного собора, если бы они могли возникнуть сами по себе, без команды сверху. Вот если бы возродилась ныне не существующая система православных братств, тогда инициатива предсоборных совещаний могла бы исходить от мирян.
Трудно было поверить, что мой собеседник, владеющий информацией и довольно широким общественным кругозором, не знал о “Союзе православных братств”. Вероятнее было предположить, что он дал столь низкую оценку деятельности и этого “союза” сознательно, давая понять, что об этом не стоит упоминать, даже в частной беседе.
Надо использовать, предложил он, как бы ища выход из почти безвыходного положения, богатейший опыт созыва Собора в 1917 году…
Когда я предположил, что теперь решением патриарха епископ Диомид может быть отстранён от служения, он побледнел. Возможно, его испуг был связан с тем, что и его самого могут ждать испытания, запреты такого рода? Быстро свернув беседу, он поспешил уйти.
* * *
Следующий мой собеседник, судя по наперсному кресту, был одним из игуменов Лавры, преклонных лет. Он сказал, что Обращение, о котором я вопрошаю, священноначалием монастыря зачитано не было. Следовательно, его как бы и не существует, и говорить тут не о чем. “Это всё мирское, это мешает Богообщению, снижает накал молитвенной самоуглублённости, приличествующей христианину”.
Последовала пышная проповедь, закончившаяся вопросом, удовлетворён ли я его ответом на свои сомнения. Священник уже готов был благословить меня в путь-дорожку. Но я вернул его к затронутой теме. Тогда, отведя меня в сторонку, оглянувшись, он как бы между прочим скороговоркой сказал, что епископ Диомид – молодец! Что это – только первая ласточка.
Но потом опять, как дымовая завеса, потекли его речи о том, что надо молитвой отгонять врага, не впускать в своё сердце. И опять он не выдержал долго и вновь свернул на путь жизненных проблем. Сказал, что тревожат его мусульмане, которых в России уже 35 миллионов. Тревожат 70 тысяч ежегодных самоубийств, внедрённые властью наркомания, пьянство, нравственное разложение людей.
Экземпляр текста “Обращения” епископа Диомида игумен взять отказался, сказав полушутливо: “Как бы не пришлось об этом каяться на исповеди”.
Сказал, правда, и то, что патриарх не имеет права единолично отстранять епископа Диомида, это – не канонично. Потом спросил тревожно: “Знаете, с кем вы только что разговаривали?” Услышав отрицательный ответ, осанистый собеседник откровенно обрадовался, и поспешно ушёл.
* * *
С тем же вопросом обратился я к проходившему мимо послушнику, помогавшему в храме. Однако он, поняв про что идёт речь, просто убежал.
* * *
Предпоследний спрошенный мною священнослужитель Лавры сказал, что он учился вместе с епископом Диомидом, что они однокашники.
О чём вы говорите?! искренне удивился он, Кто здесь будет поддерживать епископа Диомида? Стариков-то настоящих почти не осталось.
Вероятно, он хотел сказать, что в зелёной молодёжи, которой действительно немало в Лавре, нет духа воинов Христовых, умеющих постоять за Православную веру.
Беседу он закончил так же, как и предыдущие, со словами: “Спасибо. Текст “Обращения” я брать не буду. Вообще, меня это не интересует”.
* * *
И лишь последний из беседовавших со мною священноиноков раскрыл мне всю опасность моей затеи, был вполне откровенен со мною:
Вы рисковали, сказал он, задавая здесь такие вопросы. Кто вы такой? Зачем спрашиваете? Могли вас и прогнать. И в милицию сдать. А там… кто знает, что вышло бы…
Помолчав немного, грустно признался:
Мы здесь все безгласные. Как можем мы хоть в чём-то быть против своего начальства? Мы делаем только то, что нам велят. И неудивительно, что все здесь пугаются вас, узнавая об остром выступлении епископа Диомида. Поймите, здесь в Лавре, никто не осмелится его поддержать. Начинайте вы, миряне. А потом уже, когда дело пойдёт, можно будет вести речь о благословении.
Часть нашей беседы с ним велась шёпотом, ибо нас могли слышать проходящие мимо.
И неудивительно, продолжал насельник Лавры, что никто не захотел взять текст Обращения, назвать своё имя. Все понимают, что епископ Диомид прав, что перемены должны быть. Но скорее всего – перемены будут к худшему. Лучших – не предвидится. Вы же сами видите. Прошло два месяца, с момента выхода Обращения владыки Диомида. И что?!.. Последствий, благих перемен – никаких. Утопили. Втихую утопили в болоте молчания. И здесь, в Лавре все будут молчать. Нынешнее высшее священноначалие нашей Церкви всё до такой степени довело, что РПЦ ныне напоминает советское общество времён Брежнева. Чего от архиереев ждать хорошего?
После таких искренних слов священноинока, меня опять покоробило то, что и он с заметной тревогой спросил меня, не говорил ли я на проходной на эту тему.
* * *
С тяжёлым чувством возвращался я домой. В голове стучала мысль, которую до этого сообщил мне мой духовник: “ничего ободряющего, ничего положительного в Лавре не услышите”. А я, грешный, усомнился – и вот сам теперь убедился в том, что Троице-Сергиева Лавра уже не является, как прежде, духовным лидером русского народа. Её насельники ныне не могут возглавить, подобно святителю Гермогену или Сергию Радонежскому, очистительный подвиг, который предстоит России.
Выслушав меня по возвращении, духовный мой пастырь заключил:
Да, как ни горько признавать, ваша поездка и беседы подтверждают, что Лавра теперь не может нести свой подвиг. А кроме неё нести его больше некому! Да устыдит Господь иноков Сергиевой обители в их постыдной робости и нерешительности! Как не стыдно монахам думать только о своём земном устроении и служебном благополучии?!..
Настал тот самый момент, когда иноки должны определиться: с кем они? Или приняв безропотно бесовские номера и паспорта, готовые к новым компромиссам, они деградируют окончательно, выродятся совсем. Духовно разрушат, разорят своим малодушием главную Лавру России. Или препоясавшись на брань за Истину Христову, снова станут достойными наследниками преподобного Сергия. Отринут преступное соглашательство со злом, трусость свою – и возродятся…
Братии тяжело сейчас без тяжко болящего Духовника своего – отца Кирилла. Но он жив, молится за них, и за всех нас!..
Современные иноки должны забыть о своих бытовых устроениях и как епископ Диомид стать истинными воинами Христовыми! Возревновать как он, не побоявшийся возвысить голос ради истинной Веры, чистоты основ Православия. А ведь он знал, что будет предан нашим молчанием, и всё же взошёл на свою Голгофу для оплевания и распятия от теплохладной толпы.
Приспело время и нам не по келиям сидеть, а снова, как в лихие времена брань творить. И не только с невидимыми врагами, но и с видимыми, опять облепившими Отечество наше и Обитель святую. Как это было многажды, и при победоносном отражении нападения поляков и литовцев на Сергиеву Лавру, и в другие тяжёлые времена…
Пора, пора Лавре очнуться, встать!.. Больше некому Христовы хоругви держать”.
Замолчал мой духовник. Свесил седую голову долу, а я с ужасом подумал: “Вот уйдём мы те, которым сейчас шестьдесят и более, что будет после нас?!.. Кто будет радеть, тревожиться за Веру? Ведь бьёмся, сопротивляемся сегодня в основном мы – старики. В молодых, к сожалению, не видится, в массе, такого духа, верности, стойкости… Что будет в миру? В монастырях? В Церкви?.. Неужели не встанем, не поднимемся?..
Помоги нам, Господи!!.. ”
Раб Божий Андрей.
Сергиев Посад.
0
0
