«Дваццаць гадоў я галадамшы, на жыллё капiмшы, а цяпер ката в мяшке пакупiмшы — і хто той мяшок развяжа і ката таго выпусцiць?» Свой вопрос 83-летняя Галина Сергеевна задает в насквозь промерзшем здании бывшего сельпо, которое она купила для «дажывання» на аукционе у Минского райпо. Бабушка и ее соседи обвиняют в «абдурванні» местных чиновников, те, в свою очередь, уверяют, что с юридической точки зрения эта сделка абсолютно законна, а ее последствия — предсказуемы и логичны.[/b]
Суть этой истории вкратце такова: в 21 веке в 12 км от столицы в неотапливаемом сельпо без воды и электричества живет маленькая гордая старушка. Живет, плачет, один раз в день ест самые дешевые макароны «паутинка», ведрами носит воду для стирки из ближайшей речки. Кашляет, много и страшно кашляет, потому что температура воздуха в ее недавно купленном жилье — не выше 6 градусов. Это пока — пока на улице не похолодало.
— Пришла она ко мне утром… Помните, ночью минуса были? Так вот платок ее весь в сосульках, руки аж потрескались от воды холодной, мороза ночного и влажности в доме… Сергеевна, говорю, есть будешь? Поела немного — так живот потом болит у нее. Потому что раз в день питается. Я все спрашивала: «Ты что ешь? Ты когда ешь?». А она мне все: «Я, Фаина, паутинку». Я все не понимала, что там за паутинка, а потом вижу, пакет несет — а там макарошки эти, тоненькие, дешевенькие. Их и ест… Я ж взвесила ее — так в одежде 48 кг весит. И ничего не берет, не просит, — эмоционально рассказывает соседка Галины Мицкевич Фаина Ивановна.[/b][/i]
Так питается бабушка, говорит, уже двадцать лет. Раньше голодала, потому что копила на жилье. Теперь — потому что купила то самое жилье. А оно оказалось для собственно жилья непригодным.
…История этой сделки началась около 20 лет назад: тогда еще вполне бодрая пенсионерка овдовела, деревянный дом, в котором она жила с 1949 года, начал разваливаться, и совсем одинокая Галина Сергеевна поняла: нужно думать о жилье. Стала откладывать: «Усе, что падрабiўшы, пенсiя і другое — усё адкладывала». Забегая вперед, скажем, что за 20 лет бабушка накопила немногим более 10 тысяч долларов. Их она несколько лет назад отнесла «у пяць розных кас» [положила на вклады в различные отделения Беларусбанка].[/i][/i][/b]
Старый дом в деревне Ашмянцы Папернянского сельсовета в 2012-м разрушился окончательно и жить в нем стало невозможно. Насколько — смотрите сами.
Бабушка перезимовала в городе — «то ў падруг, то ў родных дзе-нiдзе», а летом дачники-соседи привезли ей вагончик. Галина Сергеевна его облагородила и провела там следующие почти три года: без света, воды и отопления. В самые морозные месяцы перебиралась снова же в город, называет это «па чужым хатам мыкалася».[/i][/i]
А в соседних с Ашмянцами Рахманьках пустовало добротное на вид кирпичное здание бывшего сельского магазина. Туда ранее ходили жители обеих деревень, так что с внутренними характеристиками сельпо были знакомы:
— Мы же знали, что и паровое отопление тут есть, и электричество, конечно. И строение такое, приличное, — вспоминают соседки Галины Сергеевны.[/i]
Бабушка решила купить здание, чтобы дожить в тепле и при свете свой уже недолгий век, и обратилась в исполком. Никаких юридических препятствий для участия 83-летней Галины Сергеевны в торгах не было — и строение, первоначально выставленное за 135 млн рублей, ушло к Мицкевич за 172 млн.
— А там жа яшчэ i грошы ў меня прапалi, — сетует бабушка.[/i]
Оказывается, она решила перевести все накопленные средства на один счет и недосчиталась 50 млн рублей. Пошла в милицию, там провели проверку и пришли к выводу, что оснований для возбуждения уголовного дела нет: бабушка, наверное, просто что-то забыла или перепутала.
— Может, где-то Сергеевна и сбилась со счету, кто ж его знает, — не исключают соседки.[/i]
— А просили вы? — спрашиваю.[/i]
— А хто ж помнiт… Не, не давалi ключы, не давалi, — качает головой 83-летняя Галина Сергеевна.[/i]
— Она как зашла сюда после покупки в первый раз — в обморок упала, плохо бабуле нашей стало, — вспоминает соседка Фаина Ивановна. — Оказалось, что все коммуникации отрезаны — электроэнергия, паровое отопление: вот, трубы обрезаны. Хотя в котельной, которая работала при магазине, осталась печка, счетчики остались. Тут дыры в полу были сантиметров на 70−80 глубиной, все загажено, стекло битое, бутылки — бомжи окна повыносили и тут ночевали. Она полгода это все руками вычищала, выносила, отмывала, сама дыры заколачивала: досками, фанерой — что нашла, что соседи приносили.[/i][/i]
Бабушка говорит, ходила к чиновникам, просила помочь. Но ей сказали, мол, что же вы хотите, сами покупали. Галине Сергеевне пришлось поставить в здании два пластиковых стеклопакета взамен выбитых и выломанных окон.
— Приехал один замерщик — насчитал нашей бабке такую сумму, что она ему сказала, до конца жизни, мол, не соберу, — рассказывает соседка. — Приехал второй — то же самое. И только третья фирма прислала мужика, который посмотрел на бабку, посмотрел на условия, в которых она живет, и сказал ей: «Я, бабуля, от своего процента откажусь и через директора тебе скидку выбью, нельзя так жить, тяжело тебе».[/i][/i]
Окна со скидкой обошлись в 7 миллионов рублей. Галине Сергеевне дали рассрочку.
— Шчэ да мая мне плацiць трэба — па мiльёну ў месяц.[/i]
Пенсия бабушки — 2,5 миллиона.
— У нее ж тут ни воды, ни тепла, ни света. Вон, утром минус [минусовая температура воздуха] был, а она ведра с речки прет и стирает. Руки отваливаются, спина болит. Потом соседи разрешили колонкой пользоваться — тоже не натягаешься, но хоть поближе, чем речка, — рассказывают соседи. Галина Сергеевна в это время тихо кивает головой и плачет.[/i][/i]
Бабушка купила себе новую газовую плиту — самую простенькую, «Неман». Но подключить ее к газовому баллону она не может, потому что в здании, зарегистрированном как ее собственность, она не может, говоря привычными нам понятиями, прописаться — здание непригодно для жизни.
— Як услыхамшы гэта на энтым iхнiм БТІ, давленне скаканумшы — і плоха мне стала, вой як плоха.[/i]
Резкое ухудшение самочувствия пожилой женщины, по ее словам, привело к тому, что в ту поездку она потеряла весь пакет документов: домовую книгу на старый дом, где до сих пор зарегистрирована, договор купли-продажи на здание сельпо и паспорт на новую плиту «Неман» — последнее, кажется, расстраивает ее больше всего.
Бабушка даже думала, что документы кто-то украл, и обратилась в милицию. Естественно, там пакет с бумагами не нашли.
— Не, балоны [газовые] ў мяне ё. Маленькiя, хватаiць, каб яды зварыць, — бодро заявляет старушка.[/i][/i]
Оказывается, она перевезла в «новый дом» старенькую плитку, к которой подключает маленькие баллоны — это не требует согласования с газовыми службами. Баллоны раз в две недели кладет в мешки, садится в автобус и едет заправлять в Минск, на улицу Гурского. Туда, говорит, еще ничего — обратно «цяжкавата». Соседка объясняет, что именно с запасами газа и связан столь скудный рацион бабушки: макароны «Паутинка» варятся за три минуты — это позволяет экономить не только деньги, но и время, и, соответственно, газ. Еще бабушка кипятит воду на чай. Вот, собственно, и все. Хлеб греть не надо — ее это устраивает.
— Соседи ей как-то бульбы и яблок принесли. Она вон, положила на пол, укутала — так все померзло. Плохая стала бульба, — показывает соседка. — Она не очень расстраивалась — говорит, все равно есть не может. Придет ко мне бывало, я ее пытаюсь чем-то накормить — а она пару раз поела, и плохо потом. Говорит, не могу, Фаина, организм ничего кроме «Паутинки» не берет. Но не жалуется, не просит — вон, бодрая такая, боевая, хоть и тяжело.[/i][/i]
Яблоки замерзнуть не успели — и Галина Сергеевна, дрожащими руками пересыпав их в старенький пакетик, угостила нас. Сказала, отказываться нельзя.
Сама пенсионерка вырастить бульбу не может: на земельном участке, который ей продали вместе со строением, расположены коммуникации электросвязи. Вокруг будки — охранная зона. «Не копать». «Нiчога ня можна: анi градачку, анi заборчык».[/i]
В доме бабушки — такая чистота, что хочется разуться: выметенные разномастные половички, прикрывающие заколоченные дыры в полу, вымытые окна, чистенькие занавесочки. Салфеточки — на неработающем телевизоре и под неработающим стареньким телефонным аппаратом. На сложенном диване — несколько слоев одеял в чистом постельном белье. Все очень влажное — в доме сыро и очень холодно. Настолько холодно, что замерзают руки без перчаток и ноги в осенней обуви.
— О то ж я ў бурках і куртке цёплай, а вы ў танюткiм такiм. Сплю таксама ж так — халодна, вой як халодна… А яны мне кажуць — ты ж вазьмi да капрэмонт зрабi, а тагда й астальное можна: свет там, газ, провад гэты кiнуць, — вдруг начинает плакать Галина Сергеевна. — А дзе ж я што зраблю, адкуль грошы-та? І ня трэба мне цяпло гэтая паравоя, печачку бы — i хопiць на век. Але ж во што абiдна: я калi купляла, дык думала, что тут усё ёсць — i цяпло, i святло. У iх так й напiсана.[/i][/i]
Поясним: Галина Сергеевна говорит не только о своих воспоминаних о теплом и электрифицированном здании сельпо — она имеет в виду аукционные документы на лот. Информация о тех торгах до сих пор есть в открытом доступе. В техпаспорте сказано, что и отопление, и электроснабжение в доме есть. Правда, документ составлен по состоянию на 15 декабря 2011 года — и по факту фиксирует лишь то, что эти коммуникации были в доме именно тогда, за 3 года до аукциона. После, получается, физически коммуникации уже отсутствовали, формально же, в том самом техпаспорте, были указаны как имеющиеся.
«Печачка» — сегодня единственная мечта Галины Сергеевны. Но она ее, естественно, материально не потянет. Соседи, видя, что пожилая женщина замерзает в неотапливаемом доме, обратились за помощью к прессе: в Рахманьки приехала съемочная группа одного из телеканалов, рассказывает Фаина Ивановна. Скажем сразу: сюжет о бабушке, замерзающей в магазине в 12 км от столицы, на том телеканале так и не вышел. Потому что в социально ориентированном государстве не может быть таких сюжетов и таких бабушек в пуховых платках с сосульками и с потрескавшимися руками? Или потому, что вторая сторона конфликта — то самое государство в лице представителей местной власти — считает ситуацию совсем не однозначной?
Как бы то ни было, после посещения Рахманьков съемочной группой к бабушке приехала, по словам соседей, «целая делегация»: представители сельсовета, органов соцзащиты, рай- и облисполкомов.
— Яны мяне ўсё па комнатах некiх вазiмшы, на зiму перасялiць хацемшы. А я па хатах ужо намыкамшысь, у сваёй хачу жыць. Гавораць: добра, бабка, давай мы табе вернем тваi 172 мільёна, а ты вунь туды яжжай, у комнатуху нейкую. А чаму, калi я тамака жыла, у Ашмянцах, у развалюхе, нiхто меня не спасаў, не забiраў нікуды зiмаваць? Я кажу зараз: не паеду, тут мой дом, мая зямля, тут і памру. А ён мне [речь идет о председателе Папернянского сельского исполнительного комитета Николае Гильниче]: «Ты тут памрош, а мяне пасадзюць!» А я ж хiба хачу яму горачка, каб пасадзiлi? Не, кажу, толькi печачку памажы, і я не памру, клянуся! Гэта ж, кажу, вы мяне абдурылі, вы мне такого ката у мяшке прадалi… Ведаеце, дзеткi, — это уже напрямую нам с фотографом, — старога чалавека абдурыць няцяжка, старыя веруць гасударству. Я вунь тожа нiколi не думала, что старой буду. Глядзела — ой, вунь што яны там жалюцца, што яны такiя… А потым i ты старой станеш, і ты… І ён [судя по всему, речь снова о председателе сельсовета].[/i][/i][/i]
По словам соседки Фаины Ивановны, после визита «целой делегации» органы соцзащиты выделили бабушке матпомощь — 1,5 млн рублей. «Только на руки ей почему-то отдали миллион четыреста… Так, а толку что: сами дали, сами сразу и забрали». Речь идет о том, что Галине Сергеевне предложили сделать проект для подведения электричества к дому и разводки — и только за сам проект она уже заплатила 680 тысяч.[/i]
— Вы просто не знаете, как оно тут в деревнях. Вот столб, вот дом. Пришел монтер, ты ему денег заплатил, он тебе провод кинул — вот и свет. И платим тоже, не воруем же. Так что, нельзя бабке свет подвести, у нее ж даже провод кинут? — спрашивает нас соседка. — «Делегация» ей вон одну лампочку повесила, у входа. И выключатель. Так что, остальное сложно?[/i][/i]
Галина Сергеевна говорит, что, по расчетам энергетиков, вся эпопея «са светам гэнтым» обойдется ей в семь миллионов.[/i]
Ежедневно бабушка ходит (после пенсии пару дней — ездит на автобусе) в соседние Ашмянцы — в свой старый дом. «Я ж тут прапiсана. Во, гляньце, у гэтай развалюхе я магу быць прапiсана, а у тым доме — не. Шо ж гэта робiцца…» Здесь осталась кошка, которую зовут просто Котик. Ее бабушка уже не раз пыталась принести в Рахманьки и оставить жить с собой, но та в сельпо не приживается — убегает обратно.[/i]
— Ну што ты, коцiк, што ты… Вуна пенсiю дадуць, лiверкі табе куплю, — гладит бабушка свою старую кошку.[/i]
Котята же Котика живут с Галиной Сергеевной в сельпо. Их четверо.
«Это — социальное иждивенчество. Ее предупреждали»
С историей Галины Мицкевич в Минском областном исполнительном комитете знакомы: приезд съемочной группы телеканала ранее заставил чиновников изучить ситуацию и по документам в удобных кабинетах, и в холодном сельпо в самих Рахманьках.
Вот только взгляд на «тяжелую жизнь несчастной старушки» у представителей исполкома противоположный: здесь считают, что это не «плохая власть обманула бедную пенсионерку», а сама Галина Сергеевна держит где-то рядом того самого «кота в мешке».
Чиновники подтверждают — бабушка совсем одинока, ни детей, ни внуков. Но у нее есть четыре сводные сестры, которым принадлежит пристройка к ее старому дому в Ашмянцах. «Так у них, посмотрите, как все аккуратненько, и домик отремонтирован… А у нее провалился потолок — так она же и денег никаких в ремонт не вкладывала. С сестрами она сама «в контрах», — поясняет TUT.BY источник в исполкоме.[/i]
Оказывается, бабушкино участие в аукционе — не первая ее попытка купить здание сельпо в Рахманьках: «Она пришла в исполком еще полтора года назад, за так называемой чистой продажей — хочу, мол, купить здание, продайте. Мы ей объяснили: бабушка, продать напрямую вам никто ничего не может, по закону такие объекты реализуются через аукцион… Там здание было, что уже 8 лет простояло, не использовался магазин, обрезано отопление, электричество».[/i]
По словам чиновников, бабушке еще тогда разъяснили: это здание находится в нежилом фонде. Для того чтобы перевести его в жилой, нужно выполнить несколько условий, как минимум — устроить в доме отопление и провести электричество. На все это дается год. В исполкоме подчеркивают: это бабушке объясняли и тогда, и позже — когда она заявила о желании участвовать в аукционе.[/b]
— Аукцион проводил собственник помещения — райпо. Никаких законных препятствий для участия любого гражданина страны — даже такой пожилой бабушки — нет. Более того, наши юристы даже не имеют права отговаривать участника… Но ей еще раз объяснили: бабушка, вам нужно вложить в этом дом еще не менее 50 млн только на работы, чтобы выполнить все условия для перевода здания в жилой фонд. Она говорила: ничего, справлюсь, найму кого-нибудь, чтобы меня доглядел, он мне поможет, а я ему потом домик оставлю.[/i]
Источник в исполкоме уверяет: дом внутри бабушке показывали два раза. «Открывали, показали. И полы проломленные, и все остальное. Последний раз — за два дня до аукциона. Тому есть свидетели».[/i]
В аукционе участвовал еще один предприниматель. В исполкоме говорят, что он намеревался выкупить здание для тех же целей, в которых оно использовалось ранее: открыть в бывшем сельпо коммерческий продуктовый магазин. Но на торгах не смог перебить бабушкину ставку.
— Начинали торговаться со 132 млн. Предприниматель дошел до 160 млн, но бабушка подняла табличку — 172 млн. И он не стал дальше торговаться.[/i]
На торгах, говорят в исполкоме, Галина Сергеевна была не одна: «Ей что-то все время советовал какой-то мужчина». Чиновники не исключают варианта, что за бабушкой «кто-то стоит»: «Вы же должны понимать, это участок и добротный кирпичный дом в 12 км от Минска… Но это предположения, не более того, конечно». Эти предположения все же кажутся безосновательными: торги были абсолютно открытыми, для участия в них не обязательно было выставлять «подставную» бабушку, да и в ситуации с далеко идущими намерениями гораздо проще сейчас вложить в ремонт нужные 50 млн — и уж точно не привлекать к этой истории внимания прессы и властей.[/i][/i]
Соседи Галины Сергеевны говорят, что никакого знакомого, который бы за ней «стоял» или ходил с ней на аукцион, точно не было: «Она меня просила с ней тогда пойти, но и не получилось у меня, и что я там могу — тоже пенсионерка, ничего в этих делах не понимаю… Она же даже не поняла, за сколько в итоге этот дом купила. Говорит, подошла потом, спросила, так даже на слух не восприняла эти 172 млн, попросила на бумажке написать… Мол, такой гул в ушах от волнения стоял, чуть не померла… Может, она там с кем и разговаривала, но с ней никто свой не ходил», — уверена Фаина Ивановна.[/i]
В декабре 2014 года бабушке отдали решение, техпаспорт, ключ. И еще раз напомнили: вопрос с переводом здания в жилой фонд нужно решить максимум до января 2016-го.
— Более того, уже в декабре 2014-го соцслужбы наши волновались, ходили к ней: бабушка, где вы будете зимовать, как будете. Предлагали: давайте на зиму устроим вас в отделение круглосуточного пребывания или в логойский интернат… Только на зиму! Здание уже в любом случае ее, никто его не отберет, а ей бы там комфортнее зимой было — тепло, покормят, уход, лечение.[/i]
Тогда Галина Сергеевна отказалась.
— А сейчас вдруг этот вопрос возник: ой, помогите, ой, замерзаю… Вы же поймите, здание — это ее частная собственность. Какое право мы имеем вкладывать бюджетные средства в частную собственность? Это преступление! А бабушка считает, что именно мы ей и должны! Она несколько раз в разговорах с разными представителями власти повторяла, что добьется: мол, «если не сделаете вы, сделает Лукашенко!».[/i]
Представители исполнительной власти говорят: и сейчас бабушке были готовы пойти на уступки, пусть даже и в нарушение закона — дать ей еще больший срок на необходимые работы, не поднимать вопрос в январе 2016-го, а подождать еще весь следующий теплый сезон. А на зиму 2015−2016 предлагали варианты.
— И однокомнатную квартиру в Заславле предлагали со всеми удобствами из государственного фонда, чтобы перезимовать. Даже готовы были косметический ремонт там ей сделать, чтобы только удобно ей было. И в Петришках 1-комнатную квартиру… И отдельную комнату в интернате. И в отделении круглосуточного пребывания… Три дня ее на машине возили туда-сюда, показывали, рассказывали, убеждали.[/i]
Чиновники предложили Галине Сергеевне 4 варианта зимовки в комфортных условиях и за бюджетный счет — на все четыре она ответила отказом. Все они зафиксированы письменно.
— Ей уже даже соседки там говорили, мол, ну чего ты не хочешь, там тепло, перезимуешь — и обратно. А она им: нет — и все. Может, боится, что обманут, но мы ей разъясняли, что она и только она — собственница здания. Никто ничего не отберет.[/i]
Соседи помнят эту ситуацию немного иначе. У бабушки, говорят, была разумная причина отказаться от интерната и квартир: «Она спрашивала: а вы пенсию мою заберете за это? Заберем, говорят, на содержание. А как же я буду за окна рассчитываться? Мне же платить каждый месяц нужно. Я не буду людей обманывать, говорит, а то кто мне будет верить?»[/i]
В исполкоме говорят, что и утерянные документы на старый дом, новый дом и газовую плиту «Неман» бабушке предлагали восстановить: быстро и бесплатно. Та тоже отказалась.
— У нее какая позиция? Я — одинокая, вы должны! А что мы должны? Ей соцзащита дала средства, помогли с проектом электричества — там же тоже очередь, ей быстро сделали, провели лампочку одну. Она сама просила: я, мол, в одной комнате жить буду, мне одну комнату сделайте. А печку — так мы посчитали, что она 30 млн стоит. Это минимум. Как мы можем это сделать? За какие деньги?[/i]
Представитель власти снова и снова подчеркивает: если хоть одна бюджетная копейка будет вложена в частную собственность — к ответственным за это «придет прокуратура».[/i]
— Мы ей говорили: помочь, привезти, сложить, убрать — все то, что требует сил, но не требует денег — мы можем. Поможем. Все сделаем. Но делать все [работы] она должна за свои деньги… Губернатор сказал: «Это — социальное иждивенчество. Мы делать ничего не будем».[/i][/i]
В исполкоме предполагают, что мерзнуть в неотапливаемом доме и далее, когда придут морозы, бабушка не станет — как и прошлой зимой, и ранее уедет зимовать в город, к подругам, как она говорит. А даже если нет — принудительно отправить ее в интернат или в отделение круглосуточного пребывания власти тоже не имеют права.
«И по совести, и по закону мы сделали для этой женщины все, что могли. Но делать за нее никто ничего не будет».[/i]
Дозвониться председателю Папернянского сельского исполнительного комитета Николаю Гильничу TUT.BY так и не смог: за неделю он ни разу не ответил на звонки на мобильный и городской номер. В администрации сельсовета уверяют: с Галиной Сергеевной держат связь, ее не оставили одну.
TUT.BY будет следить за ситуацией.
