![Миграция в Российской империи]()
Миграционные процессы в дореволюционной России всегда оказывали значительное влияние на все стороны жизни страны (даже независимо от желания и возможностей правящей элиты).
С момента своего возникновения (и до 70-х годов XX века) Россия постоянно вовлекала в зону своего культурного, экономического и политического влияния новые территории с крайне редким населением. Исключение составляли лишь земли Прибалтики, Финляндии и бывшей Речи Посполитой. Но они были уже заселены и не подвергались заметной колонизации.
Пространства на востоке и юге страны для сохранения и упрочения здесь русского влияния требовалось «наполнить» людьми, превратив в составную часть Российской империи. Отсюда и единственно возможная политика России – скорейшее заселение новых земель либо выходцами из центральных регионов страны, либо даже иностранными колонистами, если последние становились подданными Российской короны.
Отправить
В регионах с беспокойными соседями формировались новые казачьи войска (на Северном Кавказе, в Северном Казахстане, Сибири, на Дальнем Востоке), охранявшие рубежи страны. Другие же земли заселялись обычными крестьянами – государственными или частновладельческими.
Правительство, с одной стороны, всячески преследовало самовольных мигрантов, а с другой – создавало все необходимые условия для легальных переселенцев (денежные пособия «на обзаведение», временное освобождение от рекрутской повинности и уплаты налогов). Постепенно размеры различных льгот возрастали. Право на переселение получали те крестьяне, размер земельного надела которых в местах их первоначального проживания оказывался меньше восьми десятин на ревизскую душу мужского пола. Нередко многие самовольные мигранты не только не возвращались, но и получали землю, ряд льгот и причислялись к крестьянским общинам.
В переселенческом процессе доминировали русские мигранты, так как составляли почти 50 процентов всего населения империи. Заметную роль в заселении окраин играли также украинцы, татары, чуваши, мордва, марийцы и др.
Обычно на всех вновь присоединяемых землях производилось межевание. И новые переселенцы допускались, как правило, лишь на никем не занятые участки. Иногда часть земли покупалась у местного населения для новых мигрантов. Очень часто складывалась мозаичная и чрезвычайно пестрая картина расселения многоэтничного населения (особенно в Поволжье и Приуралье).
Но никогда и нигде местное население не лишалось своих земель и не переселялось в специально созданные резервации. Эмиграция как таковая долго не получала сколько-нибудь значительного распространения. До конца XVIII века только небольшие группы переселенцев уходили на не вошедшие в состав империи земли (русские и украинские казаки, крестьяне-старообрядцы, осевшие в Добрудже, на Буковине и других местах).
И лишь позднее, с 80-х годов XVIII века, когда границы империи уже не претерпевали существенных изменений, а заселение и освоение внутренних наиболее благоприятных для земледелия территорий вступило в свою завершающую фазу, внешние миграции начинают выступать как важный самостоятельный фактор миграционного движения населения страны.
Российскую империю покидали прежде всего по идеологическим причинам значительные в численном отношении группы населения. Первоначально вынуждены были это сделать старообрядцы, бежавшие от религиозного преследования православной церкви и притеснений администрации (на Украину, в Латгалию и другие местности). Затем усилился отток за рубеж представителей ряда этносов, национальные и культурные интересы которых ущемлялись властями (крымские татары, ногайцы, поляки).
С 70-х годов XIX века приобрела значительный размер эмиграция из России в страны Америки, связанная с тяжелым социально-экономическим положением мигрантов (поляки, литовцы, финны, украинцы), хотя идейно-политические соображения также играли определенную роль в принятии решения о переселении.
Параллельно шел приток в Россию значительных групп иностранных переселенцев главным образом по экономическим причинам. Он начался уже с XVII века, но стал протекать особенно интенсивно со второй половины XVIII века, когда началось переселение в Россию значительного числа немецких колонистов-земледельцев, продолжавшееся до 20-х годов XIX века. А с конца XVIII века усилился приток в страну христианских выходцев из Турецкой империи (начался в 50-е годы): болгар, гагаузов, арабов, молдаван, венгров и др.
С 30-х годов XIX века основу массового переселенческого движения в Россию составляли уже преимущественно неземледельческие мигранты: немцы, поляки, армяне, персы, китайцы и др. До 70-х годов XIX века эмиграция из России значительно уступала иммиграции, но затем баланс миграций приобрел отрицательный характер, причем он постоянно увеличивался в абсолютных цифрах вплоть до начала Первой мировой войны.
Для исследования количественных параметров и составляющих элементов миграционного движения в нашей стране сохранились исключительно богатые (в значительной мере неопубликованные) архивные источники. Это материалы ревизского (за 1719–1858 годы), административно-политического текущего учета (с 40-х годов ХIX века) и научно-организованных переписей (с 1897 года). Сохранилась и богатая литература, которая охватывает, как правило, хронологически небольшие периоды[1].
В XVIII веке переселение крестьян на новые места в значительной мере осуществлялось стихийно, своевольно, нередко вопреки интересам властей. Последние были вынуждены считаться с народной миграцией и, как правило, узаконивать ее результаты в той или иной форме. В тех же случаях, когда возникала необходимость быстрого заселения отдельных окраинных регионов, власти действовали быстро и решительно, идя в чем-то даже наперекор интересам дворянства. Так, в 70–80-е годы XVIII века наместник Новороссии Г.А. Потемкин, стремясь навечно закрепить за Россией недавно присоединенные земли, принимает и расселяет в этом пограничном регионе большое число беглых, в основном крепостных крестьян, вопреки желаниям местных помещиков. Турция тем самым лишилась надежд на пересмотр границ Северного Причерноморья.
Для 20–70-х годов XVIII века (с I по IV ревизию) можно лишь в общих чертах определить количество мигрантов и направление переселенческого движения. Основными регионами-донорами, то есть отдающими свое население, являлись Центрально-Промышленный, Центрально-Земледельческий (его сердцевина), Северный, Озерный и Левобережная Украина.
Так, из Московской губернии в ее старых границах (почти весь Центрально-Промышленный и часть Центрально-Земледельческого региона) за период с I по II ревизию (с 1719 по 1744 год) бежало и легально выселилось более 350 тысяч человек. Особенно заметный отток мигрантов шел из южных провинций: Калужской, Тульской и Рязанской. Население направлялось в первую очередь на земли Центрально-Земледельческого региона, в Среднее и Нижнее Поволжье, а также в Южное Приуралье.
До XVIII века Южное Приуралье (Оренбургская губерния) заселялось еще весьма слабо. В первой же четверти XVIII века приток сюда беглого населения быстро возрос. К 1723 году здесь разместилось уже около 20 тысяч душ мужского пола (далее душ м. п.) башкир. А в целом в период между I и II ревизиями (с 1719 по 1745 год) здесь поселилось около 37 тысяч душ м. п. Приток переселенцев в Южное Приуралье особенно возрос с 1740 года, когда началось массовое крещение языческого населения этой губернии. Не желая принимать православие, многие язычники (чуваши, мордва, удмурты, марийцы) и даже небольшая часть татар-магометан переходили на жительство в соседнее Южное Приуралье.
К 30-м годам XVIII века относится начало заселения Новороссии. На прежние места жительства стали возвращаться «прощенные» запорожские казаки (более 10 тысяч душ м. п.), а на северные окраины региона пролег путь выходцев из Левобережной и Правобережной Украины. Между II и III ревизиями (с 1745 по 1762 год) количество переселенцев, осевших в Новороссии, составило около 164 тысяч человек обоего пола.
Применительно к Южному Приуралью немного более позднего времени материалы II–IV ревизий позволяют установить численность и этнический состав мигрантов (с 1745 по 1782 год). В эти годы наблюдался весьма значительный приток новоселов в регион – около 160 тысяч человек обоего пола, представленных преимущественно государственными крестьянами. На долю русских пришлось около половины всех мигрантов (71,6 тысячи человек). Русские заселили в основном Оренбургскую, Ставропольскую и Исетскую провинции региона.
Вторую по численности группу представляли татары (49 процентов всех переселенцев за 1763–1781 годы). Они прибывали преимущественно в Уфимскую провинцию. Чуваши (14,2 процента всех мигрантов) и мордва (7,6 процента) заселяли главным образом Оренбургскую провинцию. Осваивался регион в основном за счет соседней Казанской губернии (оттуда прибыло 60 процентов всех мигрантов).
В Центрально-Земледельческом регионе в 40–70-е годы наиболее интенсивно заселялась территория будущей Воронежской губернии (прибыло около 370 тысяч переселенцев.)
В 20–70-е годы XVIII века частновладельческие крестьяне играли весьма заметную роль в освоении новых земель. Об этом свидетельствует быстрый рост численности этого сословия в окраинных регионах. Так, например, в Южном Приуралье по I ревизии крепостных оказалось всего 0,7 процента, а по IV (1782 год) – 20,7 процента. В Новороссии в 1719 году вообще отсутствовал закрепощенный люд, а по результатам IV ревизии он составил здесь 38,9 процента. В Воронежской губернии крепостных оказалось по I ревизии 32,9 процента, а по IV – 35,4 процента, по Саратовской – соответственно 21,8 и 51,3 процента.
С 80-х годов XVIII века (с IV ревизии) мы располагаем уже более полными данными казенных палат о миграционном движении, содержащимися в так называемых погубернских и общероссийских «окладных книгах». Они позволяют прийти к некоторым вполне определенным наблюдениям и выводам.
Вплоть до середины 90-х годов (ко времени V ревизии) продолжали заселяться те же окраинные регионы, что и ранее: Новороссия, Южное Приуралье, Нижнее Поволжье. К ним добавился Северный Кавказ. Центрально-Земледельческий регион, напротив, уже перестал интенсивно заселяться. Ему теперь принадлежала ведущая роль в освоении соседних с ним земель и в первую очередь Северного Кавказа. В первые четыре указанных региона в 1782–1795 годы прибыло почти 320 тысяч новоселов. Большая часть из них поселилась в Новороссии – 56,5 процента, тогда как в Нижнее Поволжье и на Северный Кавказ последовало соответственно 17,7 и 16,1 процента.
Основная часть мигрантов вышла из Левобережной Украины и Центральной России (Земледельческого и Промышленного регионов).
Крепостничество, бесспорно, оказывало тормозящее влияние на освоение окраин. Однако в XVIII веке воздействие этого влияния ощущалось гораздо слабее, чем позднее, в первой половине XIX века. Многие территории тогда еще заселялись в основном закрепощенным людом (Воронежская, Саратовская, Екатеринославская губернии) при явной заинтересованности в этом помещиков, завладевавших обширными пространствами плодородных черноземов. В целом, в XVIII веке на окраины убыло не менее 1,5 миллиона человек.
Внешние миграции (отток российских подданных за рубеж и приток иностранцев в Россию) становятся заметными с середины XVIII века. Поскольку крепостническая система располагала ограниченными людскими ресурсами для заселения окраинных регионов, власти решили обратиться к внешнему источнику. Они опирались при этом на опыт австрийцев, которые с конца XVI века расселяли на границах с Турцией преимущественно сербов и хорватов – так называемых граничан, создав там особую военизированную провинцию – Военную границу (просуществовала до начала 80-х годов XIX века).
Для защиты российских южных рубежей были приглашены сербы, молдаване, венгры и размещены на территории Новороссии. С 60-х годов XVIII века иностранные переселенцы-земледельцы (немецкие колонисты, выходцы преимущественно из Южной Германии) поселяются в Саратовской губернии Нижнего Поволжья.
Однако значение иностранного переселенческого движения в общем миграционном потоке на окраины империи оказалось сравнительно скромным. Всего в XVIII веке в Россию прибыло около 100 тысяч зарубежных выходцев (30 тысяч немцев, 40 тысяч молдаван и небольшое число сербов, болгар, греков, венгров и др.).
Эмиграция из России стала заметной в основном с начала 70-х годов XVIII века, когда в Китай ушло около 200 тысяч калмыков. На части оставленных ими земель (по р. Уралу и западнее ее) с 1801 года расселились казахи. Весьма заметным оказался и отток татар в 70-х – начале 80-х годов из Крыма в Турцию. Их убыло не менее 200 тысяч человек на земли, составившие Южную Добруджу.
В межконтинентальных миграциях XVIII века роль России была невелика. Она ограничивалась заселением Сибири, включенной в состав Русского государства с XVI века. Темпы ее заселения к началу XVIII века сильно замедлились, так как основные миграционные потоки из центра устремились в малоосвоенные регионы юга и востока, которые стали обживаться по причине ослабления Турции. Тем не менее к концу XVIII века в Сибири насчитывалось 820 тысяч русских, учтенных V ревизией (1795 год), тогда как на окраинные регионы Европейской России подалось около 1,5 миллиона человек.
В миграционном движении пореформенной России четко прослеживаются два этапа. Первый охватывает период до начала революции 1905–1907 годов и осуществления новой «столыпинской» аграрной реформы, второй приходится на годы реализации реформы вплоть до Октябрьской революции 1917 года.
В 60-е годы сохранялись наиболее заметные тенденции дореформенного периода: во-первых, заселение прежних регионов, куда устремлялся основной поток переселенцев (Новороссия, Северный Кавказ, Южное Приуралье, Сибирь), наряду с началом миграционного движения на недавно возвращенный России Дальний Восток; во-вторых, сравнительно небольшие масштабы эмиграции (если не считать оттока жителей из присоединенных к России территорий Западного Кавказа, Карской области). Кроме того, оживилась иммиграция в Россию из ряда европейских и азиатских государств.
Особая ситуация сложилась на Северном Кавказе. Иммиграционному потоку, принесшему сюда в 1859–1870 годы 73 тысячи человек поселенцев (они направлялись в основном в Кубанскую область), противостоял более сильный эмиграционный, который захватил около 500 тысяч горцев-адыгов, убывших в Турцию. В результате механическая убыль населения края достигла почти 400 тысяч человек.
Помимо выселения крестьянства на окраины стремительно растет его отток в города на заработки. В 1859–1870 годах механический прирост в Петербурге достиг 235 тысяч человек, а в Москве – 130 тысяч.
В 70-е годы господствующей тенденцией становится максимальное ограничение крестьянских переселений, а тем более тех, которым сопутствовало щедрое наделение землей на новых местах. Переселенческий пыл земледельческого населения, стремившегося в поисках земли и лучшей доли перебраться на окраины Европейской России и в азиатскую часть страны, заметно поостыл. Вместе с тем еще более усилилась иммиграция в Россию из других государств и эмиграция из России в страны Нового Света (в основном евреев, поляков, финнов, немцев и литовцев). Тем не менее миграционное движение не замерло. В Южном Приуралье механический прирост достиг 70 тысяч человек, в Казахстане – 16 тысяч, в Сибири – 143 тысячи, на Дальнем Востоке – 14 тысяч человек. Однако основная часть новоселов прибывала на Северный Кавказ – около 250 тысяч (в Кубанскую область – 175 тысяч человек).
В 80-е годы XIX – начале XX века власти вновь (как это было в дореформенный период) признали полезность внутренних земледельческих миграций, вследствие чего оживилось заселение Сибири, Дальнего Востока и Казахстана. Еще большие размеры приобрело эмиграционное и иммиграционное движение.
В 1871–1896 годы Сибирь уже заняла первое место по числу осевших здесь мигрантов (1,1 миллиона человек, или 30,1 процента общего их числа). Новороссия продолжала оставаться регионом интенсивного заселения, хотя и уступала Сибири (объем 900 тысяч человек, или 23 процента). Резко возросло значение Северного Кавказа, который почти догнал Новороссию (около 900 тысяч новоселов). Значение же Казахстана и Средней Азии в переселенческом движении оставалось еще сравнительно скромным (оба региона приняли около 11 процентов новоселов), а Южного Приуралья – понизилось до почти незаметного показателя (1,8 процента).
Помимо традиционных регионов выхода мигрантов – Центрально-Земледельческого и Левобережной Украины – появились и новые – Среднее Поволжье, Белоруссия и Северное Приуралье.
Еще более усилился приток мигрантов в города. Особенно притягательным для жителей буквально всех частей империи и иностранцев являлся Петербург. На протяжении 1871–1896 годов в нем поселилось около 700 тысяч человек. В городах Московской губернии механический прирост составил в эти годы 510 тысяч человек (в том числе в Москве более 400 тысяч человек), в Варшаве более 250 тысяч.
В целом за период 1871–1896 годов в основные заселяемые регионы империи переселилось около 4 миллионов человек, а в столичные города (Петербург, Москву, Варшаву) – около 1,5 миллиона. При этом Сибирь и Дальний Восток приняли лишь 1,1 миллиона мигрантов (30 процентов).
В течение 1897–1916 годов в отдаленные уголки империи перебралось уже 5,2 миллиона человек. Основное направление перемещений – Сибирь и Дальний Восток (2,5 миллиона человек, или почти 49 процентов общего числа мигрантов). Значительно возросла роль Казахстана и Средней Азии как принимающих регионов (1,4 миллиона, или 27 процентов), причем львиная доля вновь прибывших принадлежала Казахстану (свыше 1,3 миллиона человек). Далее следовал Кавказ (0,9 миллиона, или около 18 процентов всех мигрантов). Закавказью (8,3 процента) по темпам заселения почти удалось догнать Северный Кавказ (9,7 процента).
Сложные миграционные процессы шли в конце XIX века в Новороссии. С одной стороны, ее покидали земледельческие мигранты, направлявшиеся на Кавказ, в Сибирь и Казахстан. А с другой – Донская область сохраняла привлекательность для чисто земледельческого населения (здесь обосновалось 240 тысяч новопоселенцев). Одновременно в Екатеринославскую губернию продолжали прибывать мигранты для работы на шахтах Донбасса. А в Херсонской губернии много жителей оседало в быстрорастущих городах. В 1897–1917 годы механический прирост в здешних городах составил 904 тысячи человек, тогда как в Москве – 833 тысячи, Одессе – 208 тысяч, Варшаве – 53 тысячи.
В целом, начиная с середины XVIII века по 1916 год окраины Российской империи «оттянули» на себя более 13,4 миллиона человек. В Сибирь и на Дальний Восток переселилось более 40 процентов всех земледельческих мигрантов. Значение других регионов (кроме Казахстана и Закавказья) постепенно снижалось. Если XVII век был золотым периодом в заселении Земледельческого Центра, то в XVIII – первой половине XIX века основные массы новоселов оседали в Новороссии, в 60-х – начале 80-х годов – на Северном Кавказе, а затем – в Сибири, на Дальнем Востоке и в Казахстане.
Главными регионами, отдающими земледельческое население на протяжении всего рассматриваемого периода, оставались Земледельческий Центр, Левобережная Украина, Поволжье. В конце XIX века к ним добавились Восточная Белоруссия и Киевская губерния Правобережной Украины. Отсюда на окраины империи потянулись наряду с русскими украинцы, белорусы, немцы, народы Поволжья и др.
С середины XIX века повысилось значение внешних миграционных процессов в общем движении населения империи. Баланс миграций через границы страны в 1851–1860 годах оказался отрицательным – 67,7 тысячи человек. В это десятилетие империю покинуло более 260 тысяч человек подданных России, из них в страны Нового Света (в основном в США) отбыло менее 2 тысяч российских подданных.
В 60-е годы миграционное сальдо в России имело положительную величину – 340 тысяч человек. В страну прибыло около 540 тысяч иностранцев (преимущественно подданных Германии – 270 тысяч и Австрии – 150 тысяч) и выбыло около 200 тысяч русских подданных.
В 70-е годы ситуация не изменилась. Общий миграционный баланс по-прежнему оставался активным – 400 тысяч человек (прибыло 800 тысяч, а убыло 400 тысяч человек). Среди иностранцев, как и ранее, доминировали граждане Германии (290 тысяч), Австро-Венгрии (270 тысяч) и Персии (90 тысяч).
Постепенно начало набирать силу переселенческое движение в Америку (70 тысяч человек, или 18 процентов всей российской эмиграции).
В 80-е годы величина сохранявшегося положительным миграционного баланса достигла почти 450 тысяч человек. В страну въехало более 860 тысяч подданных других государств (Германии – 439 тысяч, Австро-Венгрии – 300 тысяч, Персии – 73 тысячи и т. д.). И одновременно Россия потеряла 414 тысяч своих подданных. За океан выбыло более 300 тысяч человек, в том числе в США – 266 тысяч.
С начала 90-х годов миграционный баланс Российской империи с другими государствами становится отрицательным (в 1891–1900 годы – около 260 тысяч человек). Это было обусловлено двумя факторами. Во-первых, резко уменьшился приток иностранцев (в 1891–1900 годы он равнялся 466 тысячам человек, в их числе подданных Германии было 120 тысяч, Австро-Венгрии – 40 тысяч). Во-вторых, значительно возросла эмиграция российских подданных (почти 725тысяч, причем в страны Нового Света – 693 тысячи человек). Среди эмигрантов доминировали жители Царства Польского, Литвы, Финляндии и отчасти Правобережной Украины (Волынской губернии).
В начале ХХ века приток в империю иностранцев вновь увеличился (1901–1910 годы – 708 тысяч, 1911–1915годы – 543 тысячи человек). Среди них преобладали уже граждане Персии и Турции.
А вот эмиграция российских подданных приобрела массовый характер. В 1901–1910 годах численность переселившихся в страны Нового Света достигла 1,8 миллиона, в 1911–1915 годах – 1,1 миллиона человек, вследствие чего общий миграционный баланс стал отрицательным: 1900–1910 годы – 1,6 миллиона, 1911–1915 годы – один миллион человек.
Однако в целом взаимодействие двух миграционных потоков в XIX – начале ХХ века привело к тому, что страна за весь этот период потеряла только 400 тысяч человек (из страны выбыло 4,6 миллиона русских подданных и въехало 4,2 миллиона иностранцев).
Среди эмигрантов из России преобладали евреи и поляки, было немало также немцев, литовцев и финнов. Евреи начали покидать Россию, перебираясь в основном в США, с 70-х годов. Всего с 1871 по 1920 год из России в США прибыло 1 миллион 446 тысяч евреев (41,5 процента всех российских мигрантов и 72,4 процента всех еврейских переселенцев, обосновавшихся в США). Численность поляков, эмигрировавших в США из России с середины XIX века, достигла к началу XX века 880 тысяч человек (44,8 процента общего числа всех поляков, въехавших в эту страну; на долю поляков, прибывших сюда из Австро-Венгрии, пришлось 854 тысячи человек, или 43,7 процента, из Германии – 194 тысячи, или 10 процентов). В США из России прибыло также более 250 тысяч литовцев (с 60-х годов XIX века), финнов только в 1899–1920 годы – 200 тысяч человек, немцев – 150 тысяч. Русских, украинцев и белорусов в общем числе мигрантов было мало. В 1899–1920 годах их поселилось в США около 210 тысяч человек (восемь процентов всех российских эмигрантов).
Таким образом, в эмиграцию были вовлечены преимущественно жители западных губерний России, принявших самое активное участие в заселении Америки. Острие же миграции населения центральных регионов, представленного в основном русскими, украинцами и отчасти белорусами, было направлено на окраинные регионы империи. Миграционные процессы внутри империи оказали сильное влияние на изменения в численности и расселении народов Российской империи, особенно русских и украинцев, этнические ареалы которых значительно расширились. Русские в основном освоили в ХVIII – начале ХХ века Южное Приуралье, Нижнее Поволжье, Северный Кавказ, Восточную Сибирь, Дальний Восток и часть Новороссии. Украинцы компактно заселили большую часть Новороссии и часть Северного Кавказа, составив там большинство в общей массе мигрантов. Они же приняли участие в заселении Приморской области, Дальнего Востока и отдельных территорий Казахстана, но их присутствие здесь не являлось столь явственно выраженным.
За рубежами Российской империи мигранты нашей исторической Родины нигде не смогли создать своей значительной по площади этнической территории, размещаясь среди других, как правило, титульных этносов. Эмиграция в другие страны явилась, в сущности, прямой потерей для тех этносов Российской империи, которые приняли в этой эмиграции наиболее активное участие (поляков, литовцев, немцев, финнов). Она привела к сокращению их удельного веса в населении Российской империи, лишила их своих наиболее предприимчивых сыновей и дочерей. Будучи рассеяны среди численно преобладающих этносов, российские мигранты за рубежом постепенно ассимилировались, и этот процесс продолжается и ныне.
В ХIХ – начале ХХ века по темпам переселенческого движения Россия значительно уступала Великобритании и Италии (доля России – 6,2 миллиона человек, Великобритании – 17,2 миллиона, Италии – 8,8 миллиона). Ее некоторое превосходство по этому показателю над такими странами, как Испания (4,4 миллиона), Германия (5,9 миллиона), Австрия (2,6 миллиона), Венгрия (2,2 миллиона) и даже Португалия (1,5 миллиона), не более чем номинальное, учитывая значительно меньшую численность населения этих стран.
Данное обстоятельство объясняется тем, что народы России не только в ХVI–ХVIII веках, но и в ХIХ – начале ХХ века продолжали интенсивно заселять окраинные и малозаселенные регионы Европейской России (Новороссию, Северный Кавказ, Южное Приуралье, Нижнее Поволжье). И даже в этом случае приходится признать, что подвижность населения России была меньше, чем во многих государствах Европы. Однако по абсолютному числу всех внутренних и внешних мигрантов (10,2 миллиона человек) Россия уступала только Великобритании.
Владимир Кабузан
[1] Кабузан В.М. Эмиграция и реэмиграция в России в ХVIII – начале ХХ века. – М., 1998.
0
0
Миграционные процессы в дореволюционной России всегда оказывали значительное влияние на все стороны жизни страны (даже независимо от желания и возможностей правящей элиты). 
