Знай либерала в лицо.

[b]Почувствуйте разницу и более не путайтесь в понятиях

«Либерализм»… Для одних – «наше все» и венец развития человечества, для других – слово почти что бранное. Идеология, начала которой были заложены еще в повестях и публицистике Вольтера. Впрочем, говорить о существовании единой либеральной идеологии в наши дни так же неосновательно, как, например, утверждать о существовании единой доктрины национализма, в то время как этим словом условно обозначают совершенно разнородные вещи, точнее – все, что угодно. Подобная ситуация складывается и с либерализмом.

Либерализм в политической жизни предполагает следование таким фундаментальным принципам, как неприкосновенность личности, необходимость законодательной защиты ее прав и свобод, разделение властей, самостоятельность местных сообществ, независимый и гласный суд, светский характер государства и т.д. Все это изложено в Конституции России, и на самом деле быть политическим либералом означает строго следовать ее духу и букве. Чтобы разделять эти ценности и следовать им, вовсе необязательно быть либералом в своих экономических воззрениях – принципы эти общи и для социал-демократов, и для народных социалистов, и для части коммунистов (не тех, разумеется, что ждут второго пришествия Сталина). И среди националистов есть немало людей, разделяющих (во всяком случае, на словах) эти основоположения. Вспомним, что идеолог русского регионализма (областничества), народник Афанасий Щапов издавал рукописный журнал «Либералист». Социальный либерализм является идеологическим кредо итальянской «Лиги Севера». Политический либерализм апеллирует к структурированному гражданскому обществу – а это ли не народничество 21-го века, где на месте давно исчезнувшей крестьянской общины – россыпи самодеятельных структур (некоммерческих организаций, органов территориального самоуправления, религиозных общин, этнических диаспор, народных предприятий, трудовых артелей).

Либерализм экономический, напротив, видит общество не как многослойное, многоструктурное целое, а как броуновское движение атомарных человеко-единиц, «экономических людей». Священная корова экономического либерализма – Рынок. Если политический либерализм стремится сократить функции государства в пользу гражданского общества, то экономический намерен свести его роль в национальном хозяйстве к функциям «ночного сторожа», дабы не мешать частной инициативе. При этом он старается минимизировать социальную политику ради свободы предпринимательства.

Такой либерализм вовсе не подразумевает абсолютной ценности демократии и политических свобод. Он может во имя свободной экономики расстрелять Верховный Совет или президентский дворец «Ла-Монеда». Ограничить или даже временно упразднить права и свободы граждан; свести демократию к олигархии каких-нибудь «семи банкиров», «трехсот семейств» или установить генеральскую диктатуру; отправлять оппозиционеров в лагеря на арктических (Северная Россия 1918-1920 гг.) или на антарктических островах (Чили, 1970-е гг.). Ограничить избирательное право денежным или имущественным цензом. Уничтожать, загонять в резервации или травить опиумом народы, не вписывающиеся в рамки либеральной цивилизации.

Таким образом, мы имеем дело с двумя концептуально различными либерализмами. Но есть еще третий вид либерализма, абсолютизирующий права меньшинств – любых меньшинств, не только этнических или религиозных! – по отношению к правам отдельного индивида или общества в целом. Этот вид либерализма именуется «либертарианством», российские публицисты остроумно нарекли его «либерастией». Либералы этого сорта требуют особых прав и даже привилегий для любого меньшинства: социального, сексуального, субкультурного… Именно эта разновидность либерализма восторжествовала в современной Европе. С точки зрения такого либерализма исключительную ценность имеют права всякой немногочисленной группы населения, будь то зоофилы или педофилы, наркоманы или маньяки… Исходя из либертарианской философии, «священные» права имеют не только гомосексуалисты, но и, например, уголовники или террористы как меньшинство по отношению к законопослушному большинству населения. Таким же меньшинством этой системе координат являются олигархи – как малочисленная социальная группа. «Голубые» – сексуальное меньшинство, олигархи – социальное…

Если общество, руководимое либералами категории Б, с доведенным до логического завершения классово-биологическим неравенством, обрисовано в «Дивном новом мире» Олдоса Хаксли, то описание будущего, которое готовят нам либералы В, содержится в «Розе мира» Даниила Андреева.

Царство Антихриста с его неистовой вакханалией всех видов и форм разврата – и есть тот конечный пункт, куда широким путем шагают гей-парады. Такой «либерализм» есть культ латинского Либера, бога похоти, а отнюдь не торжество политической свободы и демократии, «либерализм» Калигул и Неронов, а вовсе не гражданское общество Катонов и Гракхов.

Ничего подобного не привиделось и в страшных снах русским кадетам!

Представителями либерализма группы Б являются в современной России Анатолий Чубайс с его «либеральным империализмом» и постоянный автор «Новой газеты» Юлия Латынина; либерализм В пропагандируют, главным образом, маргинальные политические группы в России. В Европе же она стала господствующей. Обе идеологемы весьма далеко отстоят от классического либерализма А. Например, кредо Вольтера, готового пожертвовать своей жизнью за право оппонента свободно выражать свои политические убеждения, не согласуется с уголовной ответственностью за преуменьшение (даже не отрицание!) численности жертв холокоста или сталинских этнических депортаций (соответствующий законопроект уже внесен в Госдуму). То же самое можно сказать и о преследовании за «гомофобию» в современной «толерантной» Европе. Остается задать риторический вопрос: если на улицах европейских городов схлестнутся зоозащитники и зоофилы, то чью сторону примет тамошняя Фемида? Ведь и те, и другие – суть меньшинства, стоящие на противоположных позициях.

Либерал Б может быть сторонником парламентарной демократии, а может призвать генерала-гориллу для защиты священного права собственности отнюдь не либеральными методами. Либерал В («либераст») так же готов обрушить бомбы на головы тех народов, что не разделяют его понимания священных прав всевозможных меньшинств. Различие между этими двумя видами либерализма сродни различию между риторикой Буша и Обамы.

Итак, перед нами три разных, во многом противоположных либерализма; во избежание путаницы в понятиях, будем называть приверженца либерализма А «либералистом», сторонника либерализма Б – просто «либералом», а апологета либерализма В – «либертарианцем», в просторечии «либерастом», а его символ веры – «либеразмом», отличным от классического либерализма.

Тенденция современного западного мира – либерализмы Б и В объединяются против либерализма А. Примеры тому – и та же «Новая газета», и многочисленные западные и прозападные СМИ. Люди неосведомленные или пристрастные склонны мешать все три либерализма в одну кучу: «вали кулем – потом разберем», не понимая фундаментальной разницы между ними.

Между тем, согласитесь, что трудно вообразить себе фернейского мудреца, выступающего за введение ювенальной юстиции и посадки «гомофобов», или академика Сахарова, призывающего расстрелять «нелиберальный» парламент из танковых орудий или голосующего за превращение Российской Академии Наук в бесправный придаток к государственной машине.

Обобрали либералы

Токаря и пахаря.

Так, что вертится в гробу

Академик Сахаров.

Сегодня на защиту классического либерализма от «либералов» и «либерастов» встают люди, идейно далекие от либерализма: социалисты и коммунисты, евразийцы и монархисты, русские областники и народники.

Если «либералы» взывают к жандармерии, чтобы защитить неправедно нажитые капиталы олигархов, а «либерасты» – чтобы охранять «священные» права геев, то либералисты – на стороне «нелиберального» большинства.

Напоследок процитирую одного из ярчайших писателей и мыслителей современной Европы Мишеля Уэльбека, которого только полуграмотные авторы «Регнума» могли зачислить в адепты олигархического либерализма:

Мы отрекаемся от идеологии либерализма,

ибо она не способна наполнить нашу жизнь смыслом, указать нам путь

к мирному сосуществованию индивида

с себе подобными в обществе,

заслуживающем называться человеческим.

Впрочем, она таких задач и не ставит – ее цели

совсем иные.

………………………………………………………

Что когда увольняют три тысячи человек и я

слышу при этом болтовню о социальной цене

реформ, меня охватывает бешеное желание

задушить обеими руками пяток-другой

аудиторов.

По мне, так это и будет настоящей реформой,

практической мерой, согласной с натурой

И сходной с гигиенической процедурой.

По мысли Уэльбека, экономика должна быть не «пространством борьбы», а полем сотрудничества классов и корпораций, подчиняющимся моральным принципам. Те, кто читал его переписку с неотроцкистом-«либерастом» Бернаром-Анри Леви наверняка ощутил разницу между свободной, живой мыслью автора «Элементарных частиц» и «Карты и территории» и пустыми либертарианскими штампами его оппонента.

Либерализм родился как ересь, превратился в догму и умер как предрассудок, вытесненный новыми догмами. Его основополагающие принципы однажды обретут новую жизнь…уже в нелиберальных руках. Мне кажется, что это будут руки евразийцев-народников, о которых вряд ли слышал процитированный здесь Мишель Уэльбек.