Юлий Галактионович Жуковский (1833–1907) известен как экономист, публицист, историк общественной мысли. Выходец из дворян, сын генерала, он активно защищал интересы крестьянского сословия. Работая в Государственной канцелярии, участвовал в подготовке проектов положений, ставших впоследствии законодательной основой крестьянской и судебной реформ. Был одним из главных сотрудников «Современника», писал о самых разных сторонах жизни современного ему общества.
Порядок распределения производимых благ в обществе выработался исторически, он эмпирический, а политическая экономия пытается возвести его в закон, освятить. Она не признаёт решающего значения труда, выставляя на первый план капитал.
Жуковский пишет, что будущий продукт принадлежит тем, чья власть над трудом. Но если бы, по его мнению, установился строй, который не во вред рабочему, то обмен не стал бы законом хозяйственной жизни. Тогда занял бы положенное ему место закон соответствия спроса и предложения, давно известный, но неправильно понимаемый. Он станет по-настоящему действовать, если будут соблюдены интересы труда с достойным вознаграждением при соответствии предложения спросу.
Жуковский пришёл к выводу о нетоварном характере системы хозяйства, имеющей целью благо всего народа, а не одних «верхов», и о новом характере, ином содержании экономической науки будущего.
Учёные того времени восхваляли разделение труда, видя в нём главный источник эффективности производства. Вопрос не исследован, возражал Жуковский. «Сочетание же различных производств, и в особенности земледельческого с мануфактурным, почти неизведанно вовсе».
Он переходит к излюбленной мысли русских экономистов школы Менделеева: противоположность города и деревни можно устранить, если в сельской местности разместить промышленные предприятия, а в городе, наряду с парками и скверами, – фермы и теплицы. У рабочего человека нет места для приложения своих сил в свободное время, а крестьянин почти половину года лишён возможности иметь дополнительный заработок (занят интенсивным трудом только в посевную, на сенокосе и на уборке). По подсчётам Жуковского, из-за отсутствия сочетания промышленного и сельскохозяйственного труда Россия производит только треть продукции, которую могла бы выпускать при данном количестве рабочей силы.
В конце 1860‑х Жуковский выпускает газету «Народная летопись», в которой подвергает критике курс на «европеизацию»: «Цивилизация везла к нам всякую ветошь и гниль и увозила наши производительные силы – нашу почву… Народ вырабатывал всё, что необходимо для него, чтобы ходить одетым и сытым, а отвозил всё это на сторону; сам же ходил неодетый и недоевший и взамен получил европеизм».
Но просветительных идей из Европы мы переняли мало, зато понавезли оттуда шелка, вин и певцов – всего, что нужно для услаждения и комфорта «верхов». «Европа… заманивая Россию прелестями своей цивилизации… на деле заставляла её играть роль своей колонии. Льстя ей титулом земледельческой страны, она скрывала под этим названием злую иронию, зная очень хорошо, что исключительно земледельческая страна останется всегда бедной и грубой, вечно проигрывающей в коммерческой игре». [/i][/b]Жуковский оказался первым российским публицистом, который прямо назвал Россию колонией и сырьевым придатком Европы. Он видел патриотизм «в бережливости сил народа», «в борьбе общих интересов с личными прихотями».
Крепостное право в России отменено, но крестьяне по существу стали батраками. Выход для них Жуковский видит в развитии артелей и кооперации: «Ведь есть уже в деревне и промыслы, и первая степень коллективного фабричного труда с разделением операций. Что же мешает крестьянским обществам развиваться далее в том же смысле?» Мешает политика властей, которая заставляет крестьянина уходить из деревни на отхожие промыслы. Ведь он должен платить налоги! Если бы можно было рассчитываться в натуральной форме, крестьянин с этим бы справился. Но от него требуют денег, а как их заработать в деревне? Продавать сырьё скупщику?
После отмены крепостного права, по убеждению Жуковского, выбор только один: «Или помещичья усадьба с вольнонаёмным трудом, или крестьянское сельское общество», – рядом они процветать не могут. Если возвысится помещик – крестьяне превратятся в батраков. Но и помещик может быстро разориться и сдать землю за бесценок кулакам-промышленникам. Даже с чисто эгоистической точки зрения, не говоря уж о нравственности и патриотизме, выгодно создать условия для процветания именно крестьянских и городских общин.
Промышленность и торговля в России «не были рассчитаны на потребителей массы», потому что люди бедны. Но нация сильна, когда богатства распределено среди всего народа, а не как в России, где образуются отдельные огромные состояния. И потому складывающееся индустриально-торговое общество также не имеет перспектив, как было обречено крепостничество.
В 1876-м Жуковский возвращается на госслужбу (он вышел в отставку в 1864-м для занятий научной и литературной деятельностью), поступив в Министерство финансов. В 1882 году его возглавил Николай Бунге. Новый министр проводил политику протекционизма, правительственного финансирования промышленности, выступил инициатором отмены подушной подати, что не могло не импонировать Жуковскому. В 1885-м Бунге назначил его товарищем (заместителем) управляющего Государственным банком России. Вскоре покровитель Жуковского становится председателем Комитета министров. Вероятно, зная исключительную честность экономиста (в которой был убеждён и Александр III), он содействовал его назначению в 1889 году управляющим Государственным банком России. Однако в 1892-м по настоянию министра финансов Сергея Витте, выразителя интересов монополистического капитала, Жуковский был уволен с высокого поста.
Главный труд учёного – книга «Деньги и банки» (С-Пб, 1906), – увы, осталась почти неизвестной. Правящие круги не допускали разоблачения механизма махинаций международного финансового капитала, посредством которых происходило ограбление России Западом. Жуковский между тем показывает, как ещё при Николае I либерально ориентированные министры сломали русскую денежную систему.
«От Государственного банка отсекли отдел, занимающийся обеспечением внешнеэкономической деятельности частного сектора. Госбанк стал вести только операции, касающиеся казны», – а все остальные денежные потоки были отданы в руки частных банков. Собственно русскими (и то условно) были только два, об остальных этого не скажешь. Они не имели отделений в провинции, потому что в их задачу не входило содействие развитию производительных сил. Эти банки занимались исключительно валютными спекуляциями и превратились в насос, выкачивавший деньги из страны.
Велась большая игра на курсе рубля. Форма балансов банков была умышленно запутана, чтобы в их деятельности невозможно было разобраться. А кто контролирует денежные потоки, тот является хозяином экономики страны. Существует представление, будто в начале ХХ века она бурно развивалась. Фактически же политика правительства вела к расстройству денежного обращения и упадку русской валюты.
Всё же Государственному банку удалось кое-что сделать в устройстве частного кредита. Он открыл около 100 местных отделений и контор, создал сеть сберегательных касс, организовал систему перевода денег по почте и телеграфу. Совместно с Министерством финансов содействовал появлению ссудных банков, обществ взаимного кредита, сберегательных товариществ, поддерживал их в трудных ситуациях. Россия, пишет Жуковский, как бы ожила, но в действительности это был мишурный блеск. Перспективы развития отечественной банковской системы представлялись ему весьма мрачными.
Жуковский показывает провал планов индустриализации России на частновладельческой основе. Витте якобы хотел превратить нашу страну из земледельческой в промышленную. На строительство фабрик, заводов и железных дорог требовались большие средства. Для этого были повышены налоги и получены займы, что вызвало огромное вздорожание жизни. Но «правительство вместо насаждения промышленности насаждало только аппетиты лёгкой наживы, развило биржевую игру ценностями предприятий». Наступил крах, заводы останавливались, масса людей разорилась.
Из посмертно изданной книги Жуковского «Промышленность» видно, что он готовил ещё один сильнейший удар по либералам, захватывавшим управление экономикой и финансами нашей страны. В этой работе показано, что положительный торговый баланс, которым гордилось правительство России, – вовсе не достижение. Превышение вывоза над ввозом характерно как раз для стран отсталых.
Жуковский критиковал власть за то, что не строила железные дороги казёнными предприятиями, а отдала это дело концессионерам, которые разворовывали деньги, работы же перепоручали плохим подрядчикам. И такая игра в частное предпринимательство считалась признаком прогрессивности, европеизма…
То, что на Западе промышленность в основном являлась частной, – естественно, так сложилось исторически. Но почему Россия должна копировать чужой опыт? Ведь в итоге этого подражания «перед нами стоит полуголодный плательщик с опущенными руками, и мы спрашиваем: в чём твоя особая высшая миссия, русский народ? Неужели только в том, чтобы шагать по забрасываемым западным следам, кормить своим трудом все народы, начиная с немцев, и ронять самого себя?»
Критикуя правительственные планы, Жуковский оговаривался: «Я не принадлежу к социалистам или социал-демократам, которые полагают, что все задачи общежития сводятся к тому, чтобы как можно лучше и поровну удовлетворить всех... Расширение внешних границ с востока на юго-восток, проведение Сибирской магистрали – все эти вещи вполне оправдываются нашими государственными интересами, в смысле создания почвы для развития промышленности внутри коренной Европейской России». Но нужно найти правильное соотношение рыночных отношений и административного регулирования экономики. Жуковский не верил российским либералам, уверявшим, что стоит нашу жизнь построить на основе западных ценностей, в особенности на принципах конкуренции, как страна превратится в рай на земле. По мнению учёного, опыт Запада доказывал как раз обратное.
«Конкуренция ведёт только к лишним тратам сил и богатств, к взаимному обману, плутовству, наживе незаконными средствами, не к удешевлению товаров, а к их фальсификации». В конце концов, она сама порождает собственное отрицание – монополию Вандербильдов и Рокфеллеров.
«Но и государство не может охватить всё», контролировать розничную торговлю и пр. Это нужно отдать местным властям. А «вся наша торговля у монополистов – бесконтрольных и дорого стоящих обществу». И в акционерных обществах всем распоряжаются администраторы. Либералы утверждали, что «государственная регламентация уничтожает личную предприимчивость», на что Жуковский возражал: «Никакой предприимчивости у нас, несмотря на личную свободу, нет, а только ханжество, вековая инерция, умение всучить гнилой товар». «Собственная переработка своего сырья – вот та формула, на которой должна быть построена вся наша промышленная будущность…»
Как видим, Жуковский выступал не против индустриализации России (напротив, был решительным её сторонником), а против спекуляции на ней, против однобокости промышленности, за пропорциональное развитие всех отраслей, и в первую очередь – тех производств, которые избавили бы страну от неоправданного импорта. «Если вместо плавки чугуна правительство обратит внимание на выделку кровельного железа и производство кос, серпов и пр.», то «вырастет общий спрос, будут полнее удовлетворяться нужды мало развитого населения». И не нужно ждать, пока страна созреет для разностороннего развития экономики. «Если бы Владимир Святой стал спрашивать, созрели ли мы для усвоения учения Христа, то, может быть, мы и до сих пор были бы язычники».
В то же время в книге «ХIХ век и его нравственная культура» (С-Пб,1909) Жуковский, полемизируя с социалистами, призывает не торопиться с устройством иного общественно-политического порядка, для которого люди ещё не созрели: «Будем помнить, что человек по своей природе таков, как он есть, существо не совершенное, а только совершенствующееся, почему, как таковой, он может создать общества только несовершенного типа и могущие совершенствоваться столь же медленно, как он сам».
Капитализм – естественный этап развития общества. Исчерпает себя – он разрушится. На данном этапе капиталист уже не заинтересован в голодном, забитом, неграмотном рабочем. Развитие внутреннего рынка возможно лишь при достаточном уровне благосостояния масс. Немедленное же установление социализма невозможно, и пока интересы рабочих реально защитить только законодательным путём, правительственным вмешательством.
Жуковский умер с ощущением, что «современное общество ещё не нашло той формы хозяйства, на которой могло бы успокоиться». Он не создал законченной теории, но критикой либеральной школы и утверждением положительных начал новой экономической политики внёс неоценимый вклад в разработку науки о законах развития народного хозяйства.
МИХАИЛ АНТОНОВ
0
0
