– Елена Николаевна, в День
народного единства по каналу «Россия» показали Ваш фильм о Кубанском
казачьем хоре «Любо, братцы! 200 лет спустя». Связан ли он с Вашим
основным проектом «Русские без России»?
– Как видите, мы всё
время крутимся в ключевом для России периоде, потому что 90 процентов
наших бед порождены так называемыми «революциями» – Февральским и
Октябрьским переворотом. Большевики, придя к власти, расплачивались со
своими спонсорами и заказчиками эшелонами хлеба, музейными ценностями и
картинами. Мы и сейчас пожинаем плоды унижения и разграбления России. И
когда мы приехали в Краснодар (бывший Екатеринодар) снимать один из
эпизодов для фильма «Лев Троцкий», не без помощи которого город, дольше
всех державшийся, был взят и переименован, мы и разговорились с Виктором
Гавриловичем Захарченко, руководителем Кубанского казачьего хора. И
когда он начал рассказывать про хор, стало очевидно, что кроме
юбилейного проекта, о Захарченко следует делать отдельный фильм. И ко
Дню России наш фильм «Виктор Захарченко. Портрет на фоне хора» показали
на канале «Культура». Финансирование проекта взял на себя
благотворительный фонд «Вольное дело», но часть финансовой поддержки
легла на Фонд святителя Василия Великого, с которым мы несколько лет
успешно работаем.
200-летний юбилей Кубанского казачьего
хора уникален тем, что в нём отразилась не только история самого хора,
который был подразделением Кубанского казачьего войска, но и история
казачества и страны. А поскольку я вхожу в комиссию по возрождению
казачьей культуры при Минкульте, относящуюся к Совету по казачеству при
президенте России, тема эта была мне крайне интересна. Фильм, вы знаете,
показали 4 ноября, на прославление иконы Казанской Божьей Матери, а
интервью Виктора Гавриловича проходило на фоне его домашнего иконостаса,
и, удивительное совпадение, мы обнаружили на просмотре, что у него за
плечом был как раз этот образ – икона Казанской Божьей Матери.
Революция и по хору прошлась катком – 27
человек вместе с Белой армией ушло в изгнание, а Кубанский хор был
кузницей кадров в Черноморье, и каждый голос в нем был выдающимся. Вот у
нас есть хор Александрова, а раньше в каждом полку были свои хоры и
запевалы. Материал мы собирали по крупицам, потому что в годы гонения на
казачество все документы были уничтожены. Послабление казакам вышло
только перед Второй мировой войной, когда стали понимать, что необходимо
возрождать этот национальный феномен. Сейчас коллектив Кубанского
казачьего хора является научным творческим объединением, собирает
материалы по станицам, по семьям. Мы включили в фильм сюжет про
войскового запевалу Авдеева, с именем которого связано исполнение гимна
«Ты, Кубань, ты наша Родина!», написанного войсковым священником
Образцовым во время Первой мировой войны. Это был гимн Кубанского
казачества, а после революции песню считало своим гимном Белое
казачество, вот как всё переплетено.
Главным для нас было рассказать историю
хора через песни, и режиссёр Галина Огурная справилась с задачей
блестяще. У нас всё, включая фоновые материалы, исполнено Кубанским
казачьим хором. А Виктор Захарченко, этот скромный человек, небольшого
роста, в процессе работы вырос в наших глазах в грандиозную фигуру
российской культуры, это настоящий богатырь духа. Придя в 1974 году из
Сибирского народного хора, он совершил прорыв, создав на обломках
типично советского коллектива настоящий казачий хор. Заслуга Захарченко в
том, что благодаря его творчеству, правильно подобранному репертуару и
талантам исполнителей был воссоздан образ казачества и утверждена
модель, на которую может равняться любой человек, который хочет считать
себя казаком. Поэтому когда я слышу, мол, правильно, что Хрущёв их
упразднил, в Америке государство не содержит хоры, я отвечаю: «Ну, если у
нас есть что-то хорошее, чего нет на Западе, давайте это лелеять и
холить, подобно Херсонскому и Одесскому губернатору дюку де Ришелье, в
ведении которого находилось Черноморское войско». Хор кубанских казаков
поддерживали Александр II и Александр III с наследником, будущим
Николаем II.
– Какой вывод сделали Вы на тему нашего сближения с русскими эмигрантами во время съёмок цикла «Русские без России»?
– Сейчас уже политики говорят о том, что
русские – разделённый народ, вот это мы остро прочувствовали, начав
работать над проектом. Причём понятие «русский народ» для меня очень
широкое – это те, кто любят Россию, берегут русский мир. Я ношу фамилию
своего мужа Зураба Чавчавадзе, его семья была в эмиграции, он родился в
Париже и вернулся вместе с семьей ещё в советское время. В его жилах,
кроме грузинской, течёт персидская, немецкая, русская кровь, при этом он
глубоко русский человек, русского воспитания, православный. В
Российской империи русскими называли своих подданных, а за границей и
сегодня всех, кто приезжает отсюда, называют русскими. Один народ,
живущий в одной стране и дважды в XX веке искусственно расчленённый – в
1917 и в 1991 годах. Так что мы по крохам собираем собственную
идентичность, и когда я начала ездить с оператором за границу и снимать
многочасовые интервью, то, конечно, увидела блестящих представителей
русского народа. Таких, как Анна Юрьевна Марли – образец русского
патриотизма. Отец её был из малороссийских дворян Битулинских, а мать –
Алфераки, из семьи греков, разбогатевших в Таганроге. Когда-то одной из
первых она стала сочинять авторские песни, исполняла их, аккомпанируя
себе на гитаре, на этом сделала имя во Франции, известна там как автор
Марша партизан. Андрей Дмитриевич Шмеман, из прибалтийских немцев, –
более русского человека трудно себе представить. Кадеты Версаля,
распевавшие в микроавтобусе, едущем по Парижу: «Скажи-ка, дядя, ведь
недаром Москва, спалённая пожаром, французу отдана?..» А они родились
уже вне России и крайне остро переживают её невзгоды и то, что имя
страны потускнело.
Начиная работать над проектом, я с
самого начала понимала, что надо объяснить, кем были эти люди в Белом
движении, потому что тема военной эмиграции очень долго была запретной.
– Что явилось для Вас внутренним толчком в работе над этим проектом?
– Не в последнюю очередь то, что мой муж
из эмигрантов, хотя слово не очень точное, оно не отражает сути.
Эмигранты уезжают добровольно, а эти люди по своей воле никогда не
покинули бы Россию, не загорись под их ногами земля. Сколько было
уничтожено офицерства и духовенства – а покидали Россию пассионарии, как
называл их Лев Гумилёв, самая активная часть, способная к
сопротивлению. Большевики их первых приговорили к поголовному
уничтожению. В семи первых фильмах цикла под общим названием «Русский
выбор» («Пролог», «Колчак», «Деникин», «Врангель», «Казаки», «Моряки»,
«Кадеты») ведущим был Никита Михалков. В фильм вошли материалы из личных
архивов этих людей, и я благодарна им за то, что они поверили мне. Так
мы ввели в общественный оборот фотографии и документы, которых никто
никогда не видел. А снимали по всему миру – в Югославии, Франции, в
Америке, в Крыму.
– Есть ли у Вас теперь ответ на
вопрос, который уже 90 лет мучает нас всех, – что же стало причиной
беспрецедентного исхода духовенства, офицерства, казачества,
интеллигенции из России?
– Ответ нужно искать в категориях,
которые доступны только религиозному сознанию. У церковных людей есть
такое понятие – кому много даётся, с того много и спросится. Русскому
народу и вообще России очень многое было дано, вот и попущено было это
испытание. За отступление от норм жизни, за разболтанность элиты. Бунин
прекрасно написал в «Окаянных днях»: «Это всё наша интеллигенция, всё ей
было не так, всем она была недовольна». Что касается Ивана Сергеевича
Шмелёва, прах которого мы перезахоронили в России и вернули его архив,
себе я ответила на этот вопрос. А бунинский архив фактически для России
потерян, он попал в руки Ричарда Дэвиса, пожирателя архивов, и находится
в Англии. И случилось это во многом из-за характера Ивана Алексеевича,
из-за его личной злобы на большевиков: «Не вернусь ни живым, ни
мёртвым», – хотя у Шмелёва для этого было больше оснований из-за
расстрелянного в Крыму сына.
Могу сказать, что Шмелёвым я
зачитывалась. Это теперь его преподают в школах и университетах, а тогда
он дольше всех был запрещён в России, и лишь к 90-м его стала активно
переиздавать церковь, а «Русская книга» выпустила собрание сочинений. Но
эмигрантские книги Шмелёва, и прежде всего «Солнце мёртвых», и сегодня
малодоступны. Всё это и объясняет, почему мы не оставляем тему. А моим
первым авторским проектом стал фильм «Пути небесные Ивана Шмелёва».
Как-то на творческом вечере мы узнали, что архив писателя находится во
Франции. Нашли наследника, издали его воспоминания, установили памятник
Ивану Сергеевичу в центре Москвы, по завещанию, перенесли прах – и
получили архив. То есть право на владение архивом нужно было доказывать.
И когда фильм был снят, я поняла, что надо делать большой проект об
эмигрантах. И вместе с оператором стала ездить и снимать зубров
эмиграции – дочерей Деникина и Врангеля, внука Колчака, который поначалу
не шёл ни на какие контакты с людьми отсюда. Удалось сломить это
неверие, и он у нас в кадре плакал и говорил: «То, что случилось с
Россией, случилось со мной».
Потом сделали фильм «Деникин. Шмелёв.
Ильин. Долгий путь домой». И когда снимали Марину Антоновну Деникину в
Версале, я спросила, не думала ли она перенести прах отца из Америки в
Россию. Она ответила, что «папа всегда мечтал», и мы начали продвигать
идею перенесения праха двоих – философа Ильина и белого офицера
Деникина. Нас поддержали в Кремле, и у нас всё получилось. Потом
Владимир Путин принял дочь Деникина у себя в резиденции.
– Телезрителей сразила сенсационность Вашего сериала про Ленина, Троцкого и «штурм» Зимнего. Где удалось всё это откопать?
– В западных архивах. Фильм о Троцком
снимали в Канаде – работали в госархиве в Оттаве, в архивах Галифакса,
где он был снят с корабля, нашли американского историка Ричарда Спенса,
который занимался этой темой. Документы позволили нам утверждать, что
Троцкий работал на английскую и американскую разведку, на финансовые
круги этих стран. Для России это была чрезвычайно зловещая фигура, а
именно он должен был стать главой государства. Кстати, на днях выступал
Жириновский по телевизору, и я услышала пересказ нашего фильма про
«штурм» Зимнего. Как Ленин привёл в Петросовет финский спецназ, который и
помог ему взять власть. Их принимали за латышей и называли «балтийскими
матросами», а это были финны в матросской форме. В архивах Хельсинки мы
узнали много интересного о так называемой бескровной Февральской
революции. Она началась с уничтожения морского офицерского корпуса в
Гельсингфорсе. На самом деле Февральская и Октябрьская революции были
двумя актами одной трагедии, просто большевики не могли сразу прийти к
власти, потребовались два этапа.
Фильм «Кто заплатил Ленину?» собирал
сумасшедшие рейтинги, его называют бестселлером и, словно книжку,
растащили на цитаты. «Вы сделали то, чего не смог сделать целый
институт», – сказал нам один историк. Понимаю, что кто-то недоволен
таким «открытием», но против документов не попрёшь. Знаменитый план
Парвуса о выведении России из войны и финансировании Октябрьской
революции мы нашли в архиве МИДа Германии, а расписку Парвуса в
получении денег – в Гуверовском архиве. В президентском архиве
обнаружили перехваченные шифровки, которые приходили Троцкому в Алма-Ату
из Америки.
Из английских архивов пришёл документ о
том, что Ленин дал Хаммеру, представителю американских финансовых
кругов, пропуск №1, а Троцкий точно такой же дал Локарту, главе
резидентуры английской разведки. Это означало, что с сопровождающими
этих агентов можно было пускать везде. ЧК в России, главной задачей
которого, ко всему прочему, была экспроприация золота, создавала
английская разведка, так что цель формулировалась чётко – сделать Россию
нищей, истощить в военном, продовольственном и человеческом ресурсах.
Нельзя сказать, что в Англии все были так настроены в отношении России,
но определённые люди с Уолл-стрит, «мировая закулиса», как называл их
Ильин, действовали именно так. В Америке до сих пор есть частные музеи, в
которых хранится огромное количество предметов русского искусства,
которые якобы продавались в комиссионке. В одном таком музее мы с
Галиной Огурной видели сервизы кавалеров Георгиевского креста, которыми
сервировались обеденные столы в Зимнем дворце только по праздникам
Георгия Победоносца. И оказаться в комиссионке они никак не могли. Всё
это, включая даниловские колокола, оформлялось за копейки и вывозилось
из России.
Кроме того, 23 февраля никакая Красная
армия не создавалась. Во французских военных архивах мы нашли
телеграмму, подписанную военным диктатором Троцким, где он предлагал
французскому маршалу приехать и создать новую армию. И когда тот
отказался, стали собирать интернациональные полки – из китайцев,
латышей, венгров. Эти полки заходили в уездные города – а Троцкий только
что распустил старую армию в Бресте, подписав Брест-Литовский договор, –
выводили народ на площади и требовали записываться в Красную армию. При
отказе расстреливали каждого десятого, и тогда люди записывались. Вот
так создавалась Красная армия.
– Каков Ваш вывод – чем
отличаются друг от друга «русские без России», то есть эмигранты, от
«русских с Россией», то есть от нас?
– Эмигрантам присущи те же человеческие
слабости, что и нам, но их жизнь в большей степени освещена светом
истории дореволюционной России. Они прошли через искушение Западом, но в
большинстве своём сохранили язык. Чего не скажешь о детях нынешних
эмигрантов из России. А жёны нефтяников – те из кожи вон лезут, чтобы
стать «своими» на Западе. Я им как-то сказала: «Вы хотя бы заставьте
себя уважать за то, что вы богаты, на Западе перед деньгами
преклоняются, а англичанами вы никогда не будете».
Но радует то, что страшный русский
раскол хотя бы внешне залечен воссоединением Русской и Зарубежной
православных церквей. Поэтому своими фильмами мы как бы говорим,
обращаясь к потомкам первых эмигрантов: «Поезд истории России идёт,
садитесь в любой вагон, и он вынесет вас к Родине. Не хотите –
останетесь средними французами или бельгийцами навсегда – вот в этом и
есть суть русского выбора».
http://file-rf.ru/analitics/397
0
0
