Никогда не изгладится в моей памяти облик Императора Александра.
Одетый в белый китель, с лицом красивым, бледным, с проседью в
волосах и запыленными бакенбардами, со взглядом орлиным,
повелительным, но полным благости и невыразимого величия, статнее
всей своей блестящей свиты, великих князей и генералов, он сидел в
коляске с румынской княгиней, осыпаемый дождем цветов и оглушаемый
громовыми кликами «ура».
Я видел его в Бухаресте, когда он въезжал туда, встречаемый
стотысячной толпой, среди которой и я, затерявшись, плакал от
безумного восхищения.
 |
| Убийство Александра II |
Бедный великий Царь! Мы с горечью воображали себе горькие
страдания его любящего сердца, сначала в Боготе, после в Белой,
после в Горном Студне. Он переживал ужасные дни, проливая слезы над
страшными жертвами, которые приносила Россия, готовая принести еще
новые жертвы, чтобы спасти русское имя. Рассказывали нам, как просто
и добродушно разговаривал он с беленскими крестьянами, когда они,
покуривая свои трубки, называли его «ваше благородие»; как, чтобы
доставить ему развлечение, молодые, нарядные девушки заводили
хороводы перед его квартирой, а он, сидя на трехногом стуле, какие
встречаются в корчмах, с грустной улыбкой любовался пастушеской
сценой.
4 июля в Зимнице мы все обедали, когда по дороге прошла
похоронная процессия с телом одного молодого офицера, утонувшего во
время перехода через Дунай и найденного на берегу через несколько
дней. Император встал из-за стола и пошел в сопровождении всех нас в
маленькую церковь, находившуюся в нескольких шагах от главной
квартиры. Он простоял всю церемонию и, узнав, что нашли саблю и
фуражку покойника, приказал отправить их матери.
На другой день Систово имело счастье дождаться и Императора
Александра. Царь прибыл на лодке в сопровождении главнокомандующего
Великого Князя Николая Николаевича, Наследника, Горчакова,
Игнатьева. Восторг был неописуемый. Клики, цветы, слезы от радости.
Поп Христо приветствовал Царя речью. Царь проезжал по улицам,
усыпанным цветами, и направился к церкви. Он ехал на черном коне
возблагодарить Бога за великую победу. Мне рассказывали о степени
народного восторга в тот день. Одни целовали его стремена, матери
протягивали к нему детей, чтобы он их поласкал, девушки, рискуя быть
растоптанными лошадьми, подносили ему букеты цветов.
Восьмидесятилетний уважаемый старец, Иваница Алексов, явился пред
лицо Императора и воскликнул: «Ныне отпущаеши раба твоего, владыко!»
и в тот же день умер от радости. После благодарственного молебна в
церкви Царь обнял и поцеловал своего брата Николая Николаевича, а
народ в исступлении закричал «ура!», все лица были мокры от слез.
Царь вынул платок и отер свои глаза: и он заплакал! Божественные
царские слезы!
Из Вены я поехала в Петербург и видела Императора Александра II
за неделю до его смерти. Меня пригласили участвовать в придворном
концерте с певцом Котоньи. Когда я была представлена Императору,
отличавшемуся серьезностью и добротой, то он спросил меня, отчего я
не пела произведений Шопена, которые я так великолепно исполняла, по
словам всех поляков. Вслед за тем он подошел к роялю и просил меня
спеть одну из мазурок Шопена. Я была поражена его словами и думала,
что было бы изменой петь по-польски пред царем, а я не умела петь
Шопена иначе, чем по-польски. «Я не пела Шопена, Ваше Величество, —
отвечала я, — потому что не умею петь его иначе, чем по-польски».
«На этом языке я и желаю его слышать, — ответил Александр II, — без
сомнения, Шопена следует петь только на его родном языке». Делать
нечего, я сама себе аккомпанировала и спела две или три мазурки
Шопена. Государь был в таком восторге, что на следующий вечер, играя
в опере «Севильского цирюльника», я вставила в урок пения одну из
мазурок Шопена. Театр был переполнен поляками, и они подняли
страшные крики: польский язык не был слышен на русской сцене со
времени польского восстания.
Мы должны знать, что с благословения русского Царя Александра II
начали устраиваться ежегодные латышские и эстонские фестивали с
выступлениями хоровых обществ, что в атмосфере германизации было
толчком к пробуждению национального самосознания, а открытие
государственных школ при Александре III дало возможность латышам и
эстонцам получать образование, не отказываясь от своих национальных
фамилий, к чему их принуждали в немецких школах.
 |
| Александр III (Подпись "Царь-миротворец, Августейший основатель Великого Сибирского пути") |
Представившись, как полагается по обычаю, в министерстве
иностранных дел, я спустя три дня был принят Государем. Я нашел
Александра III хотя и более замкнутым, чем его покойный родитель, но
очень симпатичным и приветливым. Так как Государю, да и мне,
неприятно было обмениваться общими местами и заученными фразами, то
наш разговор принял вскоре непринужденный характер. Впечатление,
которое произвел на меня Император при первом же свидании, в течение
дальнейшего моего пребывания в Петербурге слагалось совершенно
определительно. Это, несомненно, очень твердый характер,
благонамеренный, проникнутый нежной привязанностью к семье и
сознанием как своих обязанностей перед подданными, так и
ответственности перед Всевышним.
Политика Александра III была благоприятна для крестьян.
Правительство стремилось восстановить в сельских местностях
экономическую мощь. «Крестьянский Царь», как его иногда
называли.
 |
| Святой страстотерпец Царь Николай II |
Из этой аудиенции я выношу впечатление, что Император настроен
хорошо и уверенно смотрит в будущее. Ярко проявились некоторые черты
его характера: его простота, мягкость, отзывчивость, удивительная
память, прямота намерений, мистицизм.
Царь, как я уже часто замечал это, не любит на деле своей власти.
Если он ревниво защищает свои самодержавные прерогативы, то это
исключительно по причинам мистическим. Он никогда не забывает, что
получил власть от Самого Бога, и постоянно думает об отчете, который
он должен будет отдать в долине Иосафата.
Добросовестность, человечность, кротость, честь — таковы, кажется
мне, выдающиеся достоинства Николая II.
 |
| Николай II в Марфо-Мариинской обители |
Император слушает службу со свойственным ему умилением. Он
страшно бледен. Видно, что он сильно взволнован. Когда он открывал
сессию первой Думы, то думали, что он лишится чувств — такое у него
было бледное и встревоженное лицо.
В пасхальную ночь, после службы Воскресения, все православные
целуются друг с другом, повторяя: «Христос Воскресе!» В эту ночь
дежурный офицер и несколько человек из охраны (охранявших
арестованного Николая II и его семью) пробрались за императорской
фамилией в дворцовую часовню. Когда служба кончилась, Император
подошел к их группе, которая держалась в отдалении, и, желая видеть
в них лишь братьев о Христе, он всех их набожно облобызал в
губы.
Он предан своим идеям. Он защищает их терпеливо и упорно. У него
надолго продуманные планы, которые он постепенно проводит в жизнь.
Царь обладает сильной душой и мужественным, непоколебимым, верным
сердцем. Он знает, куда он идет и чего он хочет.
Чрезвычайно удачной оказалась мысль, внушившая Николаю II
постройку Народного дома в 1901 году. Императором руководило желание
дать низшим слоям населения возможность развлечения за небольшую
плату в теплом, закрытом помещении; им руководило, кроме того,
намерение ослабить растлевающее влияние кабаков и разрушающее
действие алкоголя; водка изгнана из Народного дома.
В восемь часов парадный обед в Александровском дворце. По правде
сказать, торжественность выражается только в ливреях, освещении и
серебре; меню отличается крайней простотой, которая составляет
резкий контраст всегдашней роскоши императорской кухни, но к которой
принуждают моральные обязательства во время войны.
«Императрица, — сказал он, — иностранка, у нее нет никого, кроме
меня, чтобы защитить ее. Ни в коем случае я ее не покину. Впрочем,
все, в чем ее упрекают, неверно. На ее счет распространяют гнусные
клеветы, но я сумею заставить ее уважать».
Представление о царском режиме как об узкосердечном и гнилом
отвечает поверхностным утверждениям наших дней. Но один только
взгляд на тридцатимесячную войну против Германии и Австрии должен
изменить это представление и установить основные факты. По тем
ударам, которые Российская империя пережила, по катастрофам, которые
на нее свалились, мы можем судить о ее силе. Почему мы можем
отрицать, что Николай II выдержал это страшное испытание? Он наделал
много ошибок — какой вождь их не делает? На тех высотах
человечества, где все проблемы сводятся к «да» или «нет», где
события перерастают человеческие возможности, решение принадлежало
ему: война или не война? направо или налево? демократия или
твердость? Справедливость требует признания за ним всего, чего он
достиг. Жертвенное наступление русских в 1914 году, которое спасло
Париж, упорядоченный отход, без снарядов, и снова медленно
нарастающая сила. Победы Брусилова — начало нового русского
наступления в 1916 году, более мощного и непобедимого, чем когда бы
то ни было. Несмотря на большие и страшные ошибки, тот строй,
который был в нем воплощен, которому он давал жизненный импульс, к
этому моменту уже выиграл войну для России. Пусть его усилия
преуменьшают. Пусть чернят его действия и оскорбляют его память, но
пусть скажут: кто же другой оказался более пригодным?
0
0
АЛЕКСАНДР II
