Богоносный старец Николай

АВТОР - Схимонахиня Николая (Гроян),
 духовная дочь и келейница Батюшки Николая

 

 

 

  «Аще и затворены суть мощи их
   во гробех, но силы их в поднебесной
   земными пределами не суть определены»
   (Св. Симеон Метафраст)

 

 

 

Как не станет Святых – мир погибнет

 

В самой сердцевине Руси под Псковом есть Остров, осиянный тихими молитвами святого последних времен. Остров отца Николая… Талабск. Теперь он известен всем спасающимся и верующим людям по всему белу свету. Как верно прочувствовала певец Царской Руси поэт Людмила Скатова, – «отсюда начинается путь к «Горе Святой, ко Граду Божию».

Велика была любовь Старца ко всему человеку. Он нас принимал как из рук Самого Господа, и днесь, в Ином мире продолжает молиться за взывающих к нему. Отец стяжал в своем сердце постоянную Иисусову радость, и ее ощущали все, кто с ним соприкасался. Очень любил петь с народом нараспев Акафист Иисусу Сладчайшему. Учил пребывать в тихом молитвенном устроении, располагающем к покаянию и смирению, несмотря на злобу, жестокость, постоянную ложь и неблагодарность этого мира… Бога он любил. Смиренный и благостный Старец, обладавший даром прозревать дыхание Небес, Богослов, опытный духовник, хорошо понимавший душу человека. Необыкновенный пастырь с необычайно тонкой и глубокой душой. Живой носитель древнего подвижничества в наши дни, всегда проникнутый чрезвычайным благородством и скромностию. Никогда не уродовавший души других и не трезвонивший о своей святости. Верный и мужественный. Никого не предавший… Коленопреклоненно со слезами день и ночь умолявший Бога, чтобы Он освободил Россию от нечистого духа, пленившего народ, после того, как цареубийцы развеяли честной прах Царственных Страдальцев над ее широкими просторами. «Я день и ночь с колен не вставал, умолял Господа простить нас за Царя…Так молился в Храме, поклоны клал, что даже голову разбил до крови» - плакал Батюшка.

Истинное Православие и благоговение Батюшки перед Светлой памятью Царской Семьи было столь ненавистно «красным», что, естественно, он всегда находился под их зорким наблюдением. Они мучили его всю жизнь. Помним слова исповедника: «Красным мое монашество и архиерейство не нравилось, они не признавали его». «Красным» все не нравилось в старорусской богоугодной жизни, ее целенаправленно разрушали, пытаясь доказать, что наше «Светлое, Отчее» – это сказка, миф и что Русь уже не способна явить миру святых. И сейчас, когда святость Старца Николая очевидна, находятся священники, страстно негодующие, что верующий народ без их «благословения протоиерея Николая сделал святым».(1) Также, ради политики, препятствовали прославлению Царственных Святых.

Но как не станет Святых – мир погибнет. Потому все нападки на славящих богоугодное житие Батюшки и приникающих духовно к нему – далеки от настоящей, подлинной во Христе жизни. Никто не может запретить славить святых! Отцы учат: «Семя свято стояние его». Что это значит? – Это означает, что мир держится нашим покаянием и святыми, до тех пор, пока они есть в мире. И мир погибнет, если не станет святых, подвизающихся о спасении, и если не будем почитать подвижников, наших современников, ожививших совесть соотечественников. Это благочестие к Богу и есть забота Церкви, оно должно войти во все стороны жизни, если желаем, чтобы Господь продлил существование этого мира. Игумен Герман (Подмошенский) поведал удивительный случай верности святым, достойный подражания.

После упокоения великого пастыря, Светоча Зарубежной Церкви Архиепископа Аверкия (Таушева), его друг и сподвижник Владыка Нектарий (Концевич) переживал: Когда же его прославят? Кто будет прославлять? Ибо уходили в мир Иной один за другим его почитатели. Имея в виду несогласия и нестроения и памятуя о том, с каким трудом далось прославление Царской Семьи из-за политических соображений, он сказал: «Если церковные дела будут так продолжаться, то вряд ли мы дождемся этого». – На что братия возражали, что невзгоды временны и спросили: «Но Вы бы прославили его?» - «Безусловно» - ответил Владыка Нектарий… Он встал, зажег свечу, надел епитрахиль, перекрестился, и мы громогласно пропели величание Владыке Аверкию. – С Архиереем во главе, хотя и скромно, но канонизировали его, уже давно в народе прославленного»(2)… Точно также поступил и наш Владыка Нектарий, Батюшка Николай. Два Святителя Нектария, столпы Тихоновской Церкви, понесшие на своих плечах прославление Царственных Святых и общавшиеся с Ними во Духе… Когда мы спросили его, когда же прославят Мученика Григория, ответил: «Давно пора. Необходимо прославить. Григорий угодник Божий, свят и достоин, мы веруем в его святость. Здесь у нас Собор, Церковь: священник есть, - благословил как Архиерей иерея Сергия, - вы – монахини, матушка Иоанна и матушка Николая, - благословил по-архиерейски нас, - и мирянин Александр, - благословил и его… И с вами я – Владыка Нектарий, самый старейший в нашей Церкви по поставлению Архиерей. Мой пастырский долг перед Богом защищать гонимых и оклеветанных, творить Правду. Мы все Церковь Христова». – Владыка возвысил икону Царского Друга Григория, осенив ею на четыре стороны свет, и мы пропели Мученику «Аксиос!», величание и тропарь… Так тихо, просто, смиренно и благодатно мы прославили в 2001 году уже давно почитаемого народом Царского Друга.

 

 

Непотопляемый Варяг

 

Печальник о судьбах Церкви, пораженной в самое сердце недугом имяборчества, похулившего почитание Сладчайшего Имени Иисусова, что и явилось духовной причиной отъятия Удерживающего, Царя-Помазанника, и крушения Самодержавия, Старец часто стоял на невысоком берегу, взирая на озерную даль… Как бы прислушиваясь к тихому перезвону колоколов Невидимого Града… Там сокровище наше - Затопленная Царская Русь. «Цареборчество – гнилой плод имяборчества» - размышлял Батюшка… Вера, Царь, Отечество… Главным была – Вера, Царь – Хранитель Ее, а Отечество – сосуд, содержащий и Веру, и Православного Царя. По словам отцов, это и было русской идеей на протяжении веков: Русь Святая, храни Веру Православную, в ней же тебе утверждение. «В русской идее эти три дорогих слова – это не ипостась безбожников: свобода, равенство, братство. Русская идея имеет только одну ипостась – Веру. Царь же и Отечество – это слуги Веры, Ее защитники и хранители».(3) Ныне уж нет Царя, разорено Отечество… Вера – вот, что осталось! Не теряем ли мы и Ее?! – Об этом были думы Талабского затворника.

У Старца хранился необыкновенный рисунок: «двор Киево-Печерской Лавры. На заднем плане виднелась Великая Лаврская Церковь, справа высилась колокольня, слева тянутся соборные корпуса. Вверху на всем этом пространстве летало множество голубей. Они летали по всем направлениям, как бы в ужасе, пытаясь спастись от каких-то страшных, неведомо откуда налетевших, черных птиц, напоминавших ни то воронов, ни то коршунов. Хищники яростно набрасывались на беззащитных голубей и тут же в воздухе растерзывали их своими острыми когтями и огромными клювами. Множество погибших голубок валялось на земле». - Вот, что происходит сейчас с Отечеством. Черные коршуны против ангельской чистоты небесных горлиц…

За Отрока - за Голубя - за Сына, за Царевича Младого Алексия,
помолись, Церковная Россия […] и сохрани Царскосельского Ягненка Алексия!(4)

Батюшкин Остров для нас и есть Затопленная, но Непотопляемая Царская Русь. Это духовный нерв, где столкнулись безпощадная жестокость цареборцев, и смиренная кротость любящих Бога и Царя. А Батюшка незримый плачет… Апостасия – отступление от Истинной Веры, мощной волной заливает наши берега. Все великие старцы последнего века согласно предсказывали эти бедствия, и нам не устоять, если бы не слезы ко Господу святых, молитвами до времени удерживающих праведную Десницу Божию. Так и Ангел Небес, имевший дар сокрушенного сердца, созидал на Острове Церковь Божию, которую врата ада не одолеют.

Отец Николай - воплощение Царской Руси, Непотопляемый Русский Варяг. И потаенный звон его колоколов, сокрытых на дне Псковского моря, благовествует, напоминает о былой славе. Уходя в Вечность, он завещал: «Просите все Святого Царя-Мученика Николая, чтобы не было войны. Царь все управит и спасет. Он любит и жалеет Россию»… Незабвенный отец, несомненно знал, что «Царь грядет», ибо ему Духом Господним было возвещено восстание Отечества, «преображение Державы».

 

    Помолись, Светлый Царь, за того помолись,
    Кто еще собирает во Духе Державу,
    За последнего Русского, в русскую высь
    Уходящего Богу во славу.
    За уставшего воина и казака,
    За крестьянина, князя, монаха!..
    Это я говорю, все сословья пока
    Собирает Россия из праха.(5)

Батюшка однажды сказал, что все мы глубинные китежане – Странствующая Русь, скорбящая о Церкви Видимой. Сердце не может жить без Веры. Если Веры нет – то и ничего нет. Подле отца обретали через несомненную Веру в Церковь Небесную Видимую Земную. Мы знали, что потеряли, и что искали. Старец знал, что он хранил и возвращал нам, утерявшим с уходом Святого Царя самое себя...

Он видел, что в русском человеке есть покаяние, зрение глубины грехов, а значит, и очищение сердца, и просветление ума, возвращение к тому Крестному Дню, изменившему бытие – второе марта семнадцатого года... Утешал, что Прикровенная Русь не отверглась Царя, и мы поныне Государев народ - ибо «ради Великой Жертвы Царя за Русь Господь сохранил Церковь!»

Отец Геннадий Беловолов, настоятель храма св. Иоанна Богослова Леушинского монастыря, на молебне пред иконой Царицы Небесной «Аз есть с вами, и никтоже на вы!» на берегу Рыбинского водохранилища, затопившего десятки русских деревень и Храмов, сказал: «Мы имеем дело с воплощением в реальность древней русской легенды о Граде Китеже, который пред лицем необоримых врагов ушел под воду, чтобы сохранить свои Святыни. Потом он должен явиться в своей чистоте и святости». - Господи, да будет так!

 

 

 

   «Наверх, Православные, все по местам!
   Последний Парад наступает!
   Врагу не сдается наш Русский «Варяг»,
   И каждый Христа призывает»

   Пусть мачты трещат, и Корабль наш пробит,
   И враг вновь пугает нас плахой,
   Вставайте же, братия, пополним ряды,
   Чем всем умирать нам от страха

   За Веру, Царя и Отечество – в бой!
   Возглавит нас Божия Матерь,
   С любовию Она поведет за Собой:
   Готовьтесь к сражению, братия!

   Пусть будут безстрашными наши сердца,
   Пусть будут надежными души!
   За нами Россия! За нами наш Царь –
   Присяги Ему не нарушим!

   Под волны уйдет наш Андреевский Флаг,
   Но чести своей не уронит,
   Навеки останется Славный «Варяг»
   Рубином в Российской Короне.

   И реет над нами Небесный Покров,
   И Царское Русское Знамя,
   И верим мы свято – Воскресе Христос!
   И знаем – Победа за нами.

   Так верьте же, братия, что мы не умрем –
   Мы в наших потомках воскреснем!
   Они, вдохновленные Русским Царем,
   Продолжат безсмертную песню:

   «Наверх, Православные, все по местам!
   Последний Парад наступает!
   Врагу не сдается наш Русский «Варяг»,
   И каждый Христа призывает».(6)

 

 

«Пол-России сумели побывать в его келлии!»

 Минуло десять лет, как отошел ко Господу незабвенный пастырь. Сколько за это время написано воспоминаний, снято фильмов! Все они очень разные и глубоко личностные, но свидетельствуют об одном - отец Николай остается духовной опорой в жизни для многих людей. Он по-прежнему духовник, указывающий путь к Богу, но уже из Небесных Селений. Храним его слово: «Помните, путь в Царствие Божие начинается здесь, на земле… Храни заповеди, уклонись от зла, смири сердце и терпи все, что пошлет тебе Господь – и спасешься».

С каждым годом все больше открывается, что нет монастыря или прихода, где бы ни встретился человек, получивший от Батюшки благословение на монашество или священство и живущий под покровом его молитв. Повсюду его иконы, пред ними искренно молятся и получают помощь, - и фотографии с ликом, источающим дивный свет. Батюшка – любимый народный святой, печальник к Богу.

«В наши годы в России нет профессии труднее, чем «профессия» Старца, - читаем в статье самарской газеты «Благовест». - И чем известнее он, тем сильнее накат темных диавольских сил, где все идет в ход: «стариковская» слабость, клевета, вечный скандал как фон жизни Старца. Почитаешь псевдоправославную периодику - и получится, что отец Николай в последние годы только и делал, что благословлял то бороться против инн, то, не рассуждая принимать его; то терпел от [«окружения»], то, наоборот, заступался за них перед лицом обвинителей. К нему не пускали - но пол-России сумели побывать в его келлии!

Вот и сейчас, когда тело Старца предано земле на прославленном его трудами и молитвами Острове, взвились бесы в своем утробном завывании: «Неправда, не считал он Распутина святым! Не говорил он, что Царь близко!» Но все это тщетно. Мы точно знаем, что последним завещанием отца Николая были слова: «Царь грядет!» А многие паломники, в том числе и из Самары, привезли с этого Острова иконы пока не канонизированного Мученика за Христа и Царя Григория Распутина как благословение отца Николая - лично от него полученное.

В жизнь многих людей отец Николай вошел в уже далеком от нас 1988 году, когда впервые к тысячелетию Крещения Руси […] кинематографисты сняли отнюдь не парадный фильм «Храм» - о современном, подлинном Православии. Там-то мы впервые и увидели источавшее дивный свет лицо настоящего русского Старца. «Они рыбку ловят, а мы за них молимся», - говорил он о земляках-талабчанах. И добавлял со старческой мудростию: «Пейте чаек-то! Правда, холодный, остывший чай...» И ясно было нам, делающим первые шаги ко Христу, что речь идет не о стакане чая, а о чем-то неизмеримо большем...

Но и помимо сказанных в фильме слов, в сердце вошел образ настоящего подвижника и молитвенника за Святую Русь».(7)

 

 

Благодать духовного помазания

 

«Старец Николай поистине от Бога... К нему так и тянет, с покаянными слезами, - пишет паломница. - Так светло на душе становится. Какие красивые стихи, голос Ангела. Жаль, что не все стихи слышала и читала, при жизни его не видела. Я глубоко уверена в том, что в будущем его прославят, как святого. Правда, Боженька, мне кажется, уже прославил его на Небесах! А то, что про него всякую ложь пишут, только доказывает его святость... Моли Бога, о нас, Старец Николай!»

Отец Николай, живя много лет на Острове, научил Церковь спасаться от волн лжеучений, устоять во время протестантского и католического потопа: «Был потоп водный, будет духовный – Лютерс придет и в наши Храмы» - предостерегал тайновидец. Укрываться от саддукейского ветра учил, дабы не погас пламень Веры в сердце. Показал, как бороться со страстями - клеветой, лукавством, раболепством, неверностию Христу. Как вырвать из сердца и ума «букву закона», «талмудическое» отношение к Вере, остерегаться и распознавать лжеучителей… Говорил, чтобы их избежать, самим надо бегать дел тьмы, не творить греха.

Призывал на помощь Симеона Богослова: «ибо пока кто порабощен таким делам и ходит во тьме, дотоле не может он избежать таких учителей и не может придти на свет учителей истинных».(9) «В параллель со сказанным можно предложить такой вопрос, - разъясняет архимандрит Лазарь (Абашидзе), - все клирики и миряне в какой-либо епархии находятся в послушании у своего архиерея; ну, а что, если этот епископ в чем-либо погрешает, нарушает какие-либо установления церковные (здесь не имеется в виду крайний случай искажения иерархом догматического учения, при котором необходимо немедленное разобщение с ним); может ли это отразиться на его пастве, принести ей вред? Ведь пасомые слушаются своего архипастыря ради Христа, ради сохранения церковного благочиния! Ответ находим в письмах преподобного Исидора Пелусиота. Этот святой отец говорит, что не стоит удивляться, если из-за недостойного епископа наказывается целый город и «если из-за него и святилище лишается священнослужителей, и город – жителей». И при этом «наказываются они не вопреки Правде, но каждый принимает достойную мзду за собственные свои дела», поскольку «безрассудно отдали предпочтение недостойному, как обесчестившие добродетель и отдавшие преимущество столь явному пороку, справедливо снедают труды плодов своих» (Пс.127.2).(10)

В другом письме преподобный Исидор говорит, что если епископ вознерадеет о своих обязанностях, то «подвергается наказанию не он один, но часто с ним и вся Церковь». (11) Отец Николай просил нас быть в послушании у истинных духовников, которые имеют Веру, умеют распознавать Волю Божию, дабы они возвещали повинующимся угодное Богу, а не себе. «Главное – чтобы в вас возвеличивался Христос, а не духовник» – говорил. Он учил нести ответственность за слова и поступки и, главное – любить Церковь, не оставлять Ее на попрание иудам. Святой Старец утверждал утвержденное отцами: непогрешимость вовсе не принадлежит Собору Архиереев, она принадлежит Всей Церкви Христовой, свидетельствующей о Себе не только на Соборе, но всей жизнию во Христе.

Батюшка щедро открыл воспринятый им от святых отцов опыт подвижничества, понимание монашества и духовной жизни. Как опытный наставник, заложил духовное основание в душах многих людей, фундамент Веры. Под словом «духовность» полагал умение видеть себя, свое естество и страсти, умение бороться с ними. Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет, что для совета, для руководства недостаточно быть благочестивым, надо иметь духовную опытность, зрелость, а более всего духовное помазание. Старец Николай имел это помазание, ибо был благословен Самим Господом, еще в раннем отрочестве, когда Спаситель являлся ему и, как говорил сам Старец, - «крепко взял меня за руку – и держит и поныне». Батюшка был таинственно научен Самим Духом Святым через деяние и опыт. Имел редкое сокровище – рассуждение. Различал в нас помыслы и оберегал от ошибок. Ему веровали и доверяли. Святой Иоанн Пророк наставлял: «о помыслах надобно вопрошать того, к кому имеешь веру, и знаешь, что он может понести помыслы, и веруешь ему как Богу». - Потому мы веруем и знаем, что духовно рождены отцом Николаем и сознательно стали его чадами, и уповаем, что за его молитвы и болезнование о нас, спасаемся. И свято чтим его завет: «Любить Церковь Божию, молиться о даровании России Царя, любить Отечество земное»... Дабы восстановил Господь утерянное.

Батюшка старался помочь всем. Действительно мог помочь многим в различных обстоятельствах жизни, и евреям, и лютеранам, и мусульманам, и своим личным врагам. Но он никогда не открывал двери своей келлии кощунникам, отступникам и еретикам. Никогда не говорил, что «Иисус Христос – еврей, поэтому все евреи – хорошие люди», - эти слова часто приписывают Старцу недобросовестные люди. Он говорил только одно: «Господь наш Иисус Христос – Сын Божий, и грешно Ему приписывать национальность».

 

 

«Мои драгоценные, какие вы счастливые, что вы не священники!»  

 

Отец диакон Вадим вспоминает: «Мы разговариваем с отцом Николаем, а ощущение такое, что на седьмом небе от счастия. Какая-то необычная тишина в душе, наполняющейся как будто разлитой в воздухе Благодатию. Нам не хочется уходить от него. […] Господь даровал ему золотые руки, и, пока позволяло здоровие, он все делал сам – и крышу на храме железом покрывал, и стены красил, и полы ремонтировал, и просфоры пек. Особым его подвигом было озеленение Острова. Он привез деревца и, чтобы они прижились, носил ежедневно с [озера] по сто и более ведер воды. Отец Николай почти не спал: днем служил и работал, ночью молился. […]

Батюшка всех покорял лаской и для всех находил нужное слово. На вопросы отвечал просто и коротко. Умом и сердцем он постоянно пребывал в молитве и поэтому, общаясь с нами, слышал не только нас. Местная жительница А. Ф. Кузякова рассказывала: «За помощию всякие люди приезжают. Помню, один ходить не мог. Так он с коляски инвалидной сполз и вокруг Церкви за Батюшкой на коленях ковылял. А Батюшка вдруг обернулся и говорит: «Сашенька, ты теперь не куришь, не пьешь… Благословляю тебя - встань! Ты теперь хороший». - И тот встал, и пошел. Все люди видели». […]

Однажды, выходя к людям, он не мог сдержать слез и сказал: «Мои драгоценные, какие вы счастливые, что вы не священники!» Видимо ему, как и преподобному Серафиму Саровскому, которого он очень любил, было открыто, как строго будет спрашивать Господь со священства на Страшном Своем Суде». (12)

Старец Николай продолжил пророческое служение Авеля Тайновидца и Батюшки Серафима: «Россия не поднимется, пока не осознает, Кто был наш Русский Царь Николай». Сокрушался, что «священство до сих пор ни во что не ставит Царя, а за это сильно придется отвечать перед Богом». Одной из основных бед Батюшка считал недопонимание природы Самодержавия. Особенно духовенством. С сокрушением сердца говорил: Церковь, хранительница Царской Благодати Миропомазанничества, не уберегла Царя и промолчала, большинство священнослужителей отреклись и предали. Бунт против Священного Помазанника не был осужден от лица Церкви. Промолчали»... Потому и заповедал Старец: «Плачь, Русская Земля, слезами горькими и жгучими… Рыдай и бейся, потому что предала ты Царя Благочестивого».

«Я не желал Царского Венца, но, боясь ослушаться Воли Всевышнего и отцовской воли, принимаю Царский Венец. Я надеюсь на Господа Бога, а не на Свои слабые силы» - так записал Государь Николай II в Своем Дневнике от 2 ноября 1894 года.

 

 

Архиерей Милостию Божией

 

 

Основой, стержнем всей жизни святого были молитва, Богослужение, Храм. Он был действительно Архиерей Милостию Божией. Весь его облик был настолько одухотворен, что в его присутствии все понимали, что миром правит Бог. Когда осенял крестным знамением и благословлял Крестом, даже воздух становился чище. Легче дышалось.

Когда служил, внутреннее всегда возвышалось над внешним. Батюшка говорил, что он сам, будучи Владыкой, не любил архиерейских служб «со встречей и облачением»: «Как-то неловко перед Господом… Все эти долгие одевания на кафедре. Как-то несмиренно. Я люблю служить, как раньше служили архиереи – в простой фелони и с одним омофором. И только палица». Служил всегда один – без посторонней помощи, без диаконов и второго священника, даже алтарников не было. Служил тихо, просто и благоговейно – по-монашески. Владыка Нектарий хранил старинные церковные традиции: возгласы делал тихим гласом, руки высоко не воздевал, никогда не размахивал кадилом. Крестился, не отводя далеко локоть. И крест накладывал «по-старинке» - полагая персты на «вздох» (грудь), а не на «чрево» (живот). Когда в Храме молился, скрывал свои чувства, даже если иногда, на отдельных словах Евангелия Страстей Господних, у него перехватывало голос, и глаза могли увлажниться. Литургию часто называл Обедней.

Хранилась в Алтаре Святая Плащаница Господа нашего Иисуса Христа из бело-кремового бархата с пурпурными опушками, расшитая белыми лилиями с золотой нитию. Такие же были и особо памятные всем пасхальные ризы. Старец благословил положить его во гроб именно в этих ризах, вышитых игуменией Тавифой (Дмитрук), но, не получилось – нам их не дали новые храмовые служители.

Старинное благоговение, традиция чувствовались во всем. В Храме не было электричества, только свечи. Не допускал небрежности от чтецов и певчих, был строг к ним. Никогда не разговаривал в Алтаре: «Сохрани Бог! Великий грех в Святыне пустословить!» - предостерегал Старец. В Алтаре никогда не садился. Всегда стоял, даже если тяжело недомогал. Однажды, видя крайнюю усталость, попросила: «Батюшка, может, исповедовать сидя?» - «Нет, матушка, грешно мне будет произносить: «Христос невидимо предстоит», - а сам – сижу»… Такой был дух у Старца. Смирение во всем. Во всем присущая с детства монашеская строгость и сдержанность. Не позволял, чтобы его поддерживали под руки, вообще не признавал фамильярности. Только в последнее время, когда ослабел телом, истаял как свеча, принимал, с благодарностию, помощь: «Простите, что я сам не могу это сделать… Что-то ослаб маленько».

Когда ему дарили икону, даже маленькую, непременно крестился и прикладывался к ней и давал приложиться всем, кто находились рядом. Во всем традиция и строгое Православие.

 

 

Ответ Евангелия неверующим

 

Жизнь Старца была житием преподобного. Он монах старой школы и в нем была жива монашеская традиция, а таких людей сейчас немного. Не увидеть в Старце истинного монаха было невозможно. Ибо он от «младости прилежно подвизався, от Бога наставляем». Все, чем и как он жил, было согласно иноческим обетам и имело высокую аскезу. Благочестивая молитвенная жизнь с детства отделила его от мира и его страстей. Подобно Свт. Афанасию Александрийскому, отроком он уже крестил эстонских детей, и это крещение было принято духовенством. Их только миропомазывали. От Самого Господа было даровано такое пламенное служение и понятие об Истинном Боге. Многим помнится, что Батюшка не разрешал монахам стричь волосы. Одному Владыке он строго запретил: «Волосы-то какие у Вас чудесные… Никогда не подрезайте их…Можно только усики немного подправить, чтобы Святой Чаши не касались». Владыка не мог понять, почему Старец придавал такое значение волосам: «А я подстригаю, когда они мне мешают». Батюшка заметил на это: «Мы ведь монахи, уже пострижены. Волю свою отсекли перед Господом вместе с волосами. Мне Владыка Вениамин, когда в иночество посвящал, отрезал волосы, и заповедал: никогда больше не отсекать волос… Я его слушаюсь».

В связи с этим, замечательно повествование дальней родственницы: «Николай был старше. У него сильно длинные волосы были. Ходил он в церкву, не пропускал ни одного праздника, и хоть какая погода, он придет в церкву. У моего отца осталась бритвенная машинка еще с Первой мировой войны, и он хотел Николаю подрезать волосы: «Ну, что такие длинные волосы у мальчишечки, ну, зачем, вши заведутся!» А Николай, ну, ни за что не давал отсечь волосы. И так плакал, так плакал! А мой отец все повторял: «Ну, что он ходит в церкву с такими длинными волосами?» И отец мой хотел Николаю наголо голову обрить, а Николай плакал и ни в какую не давался! Ему было в то время 9-10 лет. Ну, что я могу сказать о Николае?! Только ему был Бог и Храм! Бог и Храм, и все! » (13)

«Меня с детства все монахом называли, - не раз говорил мне Старец. – А я и рад, я действительно монах. Никого, кроме Господа, не знал и не искал. Ведь это награда от Господа – монашество, призвание Божие. Такая небесная радость служить Жениху Небесному»… Не мог святой отрок дать отсечь власы, ибо уже был пострижен духовным отцом, Владыкой Вениамином, по откровению, бывшему от Господа. Батюшка рассказывал: «Я очень Владыку почитал, любил как отца… А он и был мне отец… Духовный… Куда он – туда я, как ниточка за иголочкой. Он меня брал на приходы… Требники, Служебники ему подавал. Как бы келейничал немного. Поверьте, если бы ни он, я и в школу бы не ходил… У меня была другая школа…А Владыка повелел – и я не ослушался»…Отец Николай, принявший в отрочестве от Священномученика Вениамина Петроградского наперсный Крест как святительское благословение на старчество и архиерейство, несказанно любил Россию. Говорил, что она дорога ему своим мученичеством, исповедничеством, святостию и Истинным Православием.

Вскоре после расстрела Владыка явился отроку во Духе и сказал, что он Мученик у Христа, а мощи его были сброшены в Финский залив. «Ушли под воду» - сокрушенно качая головой, молвил Батюшка. Услышанное при этом явлении ангельское пение «Господи, помилуй!» положил на ноты. В рукописи его рукой отмечено: «Светлой памяти духовного отца Митрополита Вениамина (1922)». Каждый раз, говоря о Владыке, напоминал предсмертную исповедь Мученика, написанную на листочке, сокрытом внутри клобука: «Я умираю и возвращаю мой клобук незапятнанным»... Старец Николай потом добавит: «Незапятнанным оставляю мой клобук и я».

Строгая верность Православию, Воле Божией, глубокая молитвенность, любовь к родным, русским духовным традициям и церковнославянскому языку. Смиренное и богодухновенное служение… В официальной биографии отца есть некоторые пробелы, невыясненные детали отдельных событий, в частности, с начала 1930-х гг. и вплоть до 1942 года. Эти годы целиком попадают на время самых страшных гонений на Церковь, и свидетельством для нас может быть, в основном, только скупое слово самого Батюшки. Во всех публикациях стараюсь привести наиболее полно его свидетельства о себе, которые Батюшка мне доверил.

Иногда можно услышать: нам не важно, кем был отец Николай... Главное, что мы к нему ездили, он нам помогал и жил для нас, и мы его любим таким, каким он был... А каким он был?.. Разве это не важно почувствовать и понять? Разве мы так совершенны и не нуждаемся в живой воде из святого источника?

Печально... И есть даже священники, которые утверждают и пытаются убедить всех, что монашеские и епископские фотографии отца Николая, что само по себе – документ, и даже грешно о чем-то спорить, и его слова «А я – Архиерей!» - произнесенные не раз в присутствии многих и чудом сохранившиеся в видеозаписи, и иные свидетельства его епископства - ничего не значат… «Я тоже могу одеться во все монашеское – и сфотографироваться... Мы в своем роде все – архиереи!» - сказал один священник, не задумываясь, что даже слышать такое невероятно. А Батюшка Николай был совсем другого духа – истинного, православного.

;Слово Старца не вместилось во «внешних» христиан, как некогда Слово Христа не могло вместиться в иудейских старейшин по причине злобной ненависти и зависти. Некоторые составители воспоминаний упорно стараются представить отца Николая как заурядного, ничем не отличающегося от других батюшек священника, идущего в ногу со временем, преклоняющегося пред власть имущими и живущего в мире с миром. Привязывают все многотрудное и почти столетнее житие святого к одной фразе: «Нам он это не говорил!» - И вывод: значит, этого не было. Потому что они - не слышали.

Нет, не просто не слышали, а не веровали Старцу, ибо у Апостола сказано: «Но как призывать Того, в Кого не уверовали... Господи, кто поверил слышанному от нас? Итак, вера от слышания, а слышание от Слова Божия... Но спрашиваю: разве они не слыхали? Напротив, «по всей земле прошел голос их, и до пределов вселенной слова их... А Исаия смело говорит: «Меня нашли не искавшие Меня; Я открылся не вопрошавшим о Мне»» (Рим. 10. 14-20).

В отрицании человек вообще не может ни слышать, ни воспринимать слово. «Внешние» идут наперекор всей древней Церкви, имеющей тысячи тысяч свидетельств подобного чудесного и непостижимого в жизни святых. Вот дивное и непонятное, неведомое всему миру, но открытое лишь одному Старцу Зосиме – житие Марии Египетской...

И как бы мир узнал о великой подвижнице духа преподобной матери Марии? Ведь никого не было рядом. К ней никто не ездил... И не приписана она была ни к одному монастырю, и не была прихожанкой никакого Храма! Она не жила ради паломников, которым было безразлично, «кто она» - лишь бы получить от нее желаемое чудо. Господь хранил эту жемчужину для укрепления нашей Веры, для того, чтобы мы очистили себя от всего недостойного, что мешает вселиться в нас Божественному Свету, и чтобы уповали на Милосердие Его к падшим, зная, что Спаситель может прославить и кающихся грешников.

Пришедшему к ее святыне в конце таинственного и неповторимого пути Старцу Зосиме, она при жизни даже не открыла свое имя. Он узнал его только через год, придя на тот же высохший поток в пустыне Заиорданской, где сорок восемь лет она приуготовлялась к Царствию Небесному, терпя великие скорби и страхи, ведя брань с демонами... Зосима пришел и увидел на том месте иссохшее тело. На песке, над ее головой, было написано: «Похорони, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии, предай прах праху. Преставилась я 1 апреля, в самую ночь Спасительных Христовых Страданий, по причащении Божественных Таин».

Вот и все житие... Вся автобиография, да еще несколько покаянных фраз, оброненных авве Зосиме при первой встрече. Что было бы, если бы и Зосима не поверил, как «красные»? – Страшно представить... Мы не имели бы Заступницу на Небесах. Но Старец видел чудо – и мы верим ему. - Почему же ныне не верят Батюшке?

Удивительно говорит об этом Евангелие на жен-миронисиц: «Воскресши рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов. Она пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим. Но они, услышав, что Он жив и она видела Его, не поверили. После сего, явился в ином образе двум из них на дороге, когда они шли в селение. И те, возвратившись, возвестили прочим, но и им не поверили. Наконец явиля самим одиннадцати, возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его Воскресшего не поверили» (Мк. 16. 9-14). - Таков ответ Евангелия всем неверующим...

 

 

«Человека-то, матушка, днем с огнем не найдешь»(14)

 

   Батюшка был духоносным Старцем, и немало горечи пришлось испить ему за свой старческий подвиг. Мы уже упоминали в его Житии «Царственная Птица взывает к Богу», что потерпел смиренный схиепископ Нектарий гонения и от епархиального начальства, и от братии Псково-Печерского монастыря, назначенной на приход. Так было, и будет со всеми святыми, ибо мир во зле лежит и многи скорби праведным… Зная о своей кончине, Батюшка открыл мне и день, когда Господь призовет его Домой. Дал наставления по монашескому послушанию, что касалось его Николаевской Обители - так он именовал свою келлийку и всех подвизающихся при ней, - и промолвил: «После меня вам отца не будет».

Взор его был устремлен вдаль, как будто он кого-то видел и немного удивлялся. Потом тихо произнес: «Как мне вас всех жаль. Всех… Бедные мои, драгоценные. Помоги вам всем Господи! Голод духовный вас ждет. Вот я Бога прошу, чтобы вы утешали друг друга, жалели и любили. Это самое главное для спасения. Здесь ведь все временное, непостоянное, и радости, и скорби… Что о них переживать?! Все исчезнет в этом мире… Надо думать о Вечном…А я Господа попрошу, чтобы у вас был Хлебушек Духовный».

Затаив дыхание, внимала словам: «Отче! На кого Вы нас оставляете?» - Батюшка осенил меня большим Крестом, лицо его было уже неземным, он тихо молвил: «Как же на Кого?! – Только на Господа и на Царицу Небесную. Больше ни на кого не оставлю» - помолчал немного, а потом добавил: «На Матерь Божию Казанскую… Ничего не бойтесь, Они вас сохранят…Только живите чисто и смиренно».

Убогий Серафим так говорил одной из сестер: «Я силами ослабеваю; живите теперь одни, оставляю вас… искал я вам матери (настоятельницы), искал… и не мог найти. После меня никто вам не заменит меня. Оставляю вас Господу и Его Матери». Сестра подумала про себя, что хотя Батюшка вручает их Господу и Божией Матери, но нельзя же обители оставаться и без человека – духовного руководителя. На эти ее мысли Старец Серафим отвечал: «Человека-то, матушка, днем с огнем не найдешь. Оставляю вас Господу и Пречистой Его Матери. […] Кроме убогого Серафима вам отца уже не будет!.. после меня у вас отца уже не будет!»(15)

 

 

«И этот Отрок из Небес в Своей шинели долгополой, как совесть Крестная,
воскрес и жжет таинственным глаголом»(16)

 

Отец Николай перешел в Вечность 24 августа 2002 года. Тайны Божии особо познаются в молчании – говорят духовные люди. Особый знак благоволения Божия виден в дате упокоения. Господь призвал его к Себе в День Сороковин Царственных Мучеников и в День Крещения Порфирородного Наследника Цесаревича Алексия (11/24.08.1904) – отрады и утешения его сердца. Он несказанно любил Светлого Отрока, Надежду Руси, и всегда молился Ему. Напоминал, что с греческого «Алексий» - «Защитник» и что Он духовно-мистически унаследовал Царскую Власть над Россией от Своего Благочествого Отца. «Государь не передавал Престол В.К. Михаилу Александровичу. Он передал Его Наследнику Цесаревичу Алексию, Своему Сыну» - утверждал Старец. На возражения, что существует акт о передаче Наследия Брату Михаилу, кратко ответил: «А это все неведомо… Знаю одно – Царь Николай передал Престол Цесаревичу Алексию… Законно…»

Очевидцы рассказывали, что в День Крестин в Престольном граде был исключительно густой туман. Такой же густой туман, плотный и неземной, окутывал нас, когда на руках священства и духовных чад гроб Батюшки переносили из келлии во Храм. Это облако Благодати видели многие и оно запечатлено на одном из снимков в его Житии «Небесный Ангел»… Это первое краткое Житие, которое, как вижу сейчас, по прошествии десяти лет, сама я написать не могла… Отец благословил при жизни написать о нем П р а в д у, и уже из Небесных Селений сам помогал и направлял… Помню все до малостей и сейчас… Как мы облачали его честные мощи, как Батюшка явил столько чудес при облачении и погребении… Сам взял из моих рук Крест и приподнял персты, чтобы прижать ко груди Святое Евангелие…Как во время отпевания на Херувимской по его правой деснице истекли три струйки миро… Тело его было мягким и теплым, никогда не холодным, благоуханным.

При облачении подризника, даже слегка приподнял руки и продел их в рукава. Когда привезла этот подризник, расшитый дивным древнерусским узором, как и его архиерейская митра, мастерицами из Лавры Преподобного, он немного огорчился: «Длинноват… Буду служить Литургию, выйду со Святой Чашей, могу наступить на края, а резать нельзя – такая красота!» - Мне же подризник казался нормальным по длине: «Нет, отче! Он Вам впору»… Как обувку, Старец положил в монашеский мешочек для погребения расшитые виноградной лозой золотой нитью тапочки, из белого атласа… Они покоились на святых мощах Виленских Мучеников, возвращению которых Церкви в 1946 году смиренный схиепископ Нектарий немало способствовал. Не раз Владыка говорил: «Матушка, мы с вами Виленские монахи»…Обувая на его изболевшие от земных трудов и странствий ноги эту обувку с мощей – с мощей на мощи - и расправляя подризник, произнесла вслух, как живому, ведь он не умер, он живой: «Батюшка! Подризник впору… Будете служить Святую Литургию, помолитесь у Престола Божия за весь наш грешный мир!»

 

 

О монашестве Батюшки Николая

 

«Старец Ефрем Филофейский однажды описывал погребение Старца Иосифа Исихаста и в этом повествовании он высказал необычные мысли. Он описывал так: «Старец словно спал. Мы подготовили его тело к погребению, облачили. Но когда мы начали это делать, его тело выскальзывало из наших рук, так как не потеряло гибкости...» - На Афоне изменяются многие законы естества, объяснить рационально это невозможно. Далее Ефрем Филофейский продолжает: «Монахи и монахини не окоченевают после смерти. Как гибко тело человека, когда он спит, таково и тело монаха после смерти. Он не окоченевает, как мирской человек, тело которого делается как деревянное. Сколько бы часов, сколько бы дней ни прошло до погребения — монах словно спит. Как если бы кто-нибудь спал, и его переодевали, переносили и тому подобное, так бывает и с телом умершего монаха.

  От одного только пострига человек сразу приобретает это свойство, этот характерный и сверхъестественный признак. Почему? - Потому что Бог, во-первых, хочет показать, как угодно Ему монашество, посвящение своей жизни Господу, а во-вторых, чтобы удостоверить, что смерть христианина — это сон. Поэтому и места погребения называются усыпальницами. Человек уснул и однажды проснется. Даже если умрет грешный монах, он делается словно уснувший. Как только человек примет постриг, изменяются естественные телесные свойства. Сколь прекрасно, что Бог показывает нам, как Он любит монашество — девственный, подвижнический, вышеественный образ жизни! Эта гибкость тела после смерти — есть естественное знамение, потому что и монашеская жизнь естественна. Это таинство, потому что ни с кем другим такого не происходит, только с монахом, даже если он монах всего один день!» (17)

Царский Покров над могилкой Царского Архиерея отца Николая
смиренного епископа эпохи гонений на Церковь в схиме Нектария

   Конец и Богу слава! Аминь.