ИСТОРИЯ отечественных поздравительных открыток началась как раз с Пасхи 1897 г., когда Общество св. Евгении выпустило 4 первые русские почтовые карточки с акварелями художника Каразина и каноническим текстом «Христос Воскресе!». Продавались они на почте, в книжных и канцелярских магазинах и в станционных лавках железной дороги. Стоили открытки недёшево — по гривенничку за штуку, и это при том, что на те же 10 коп. можно было купить 2,5 фунта белого хлеба. Тем не менее покупали их охотно, тиражи в 10 тыс. расходились в момент, а потом ещё и допечатывались.
ЗАДОЛГО до выпуска отечественной продукции москвичам предлагали в основном немецкие открытки. Коммерсанты наладили импорт, зачастую даже не утруждая себя впечатыванием на картинку русского велеречивого поздравительного текста. На доброй половине немецких карточек гордо красовалась по-протестантски лаконичная надпись «Frohliche Ostern»! (Счастливой Пасхи!).
«Символика наших пасхальных открыток отличалась от европейской довольно сильно. Для русского человека всё же привычнее куличи, цветущие ветки вербы, крашеные яйца или нейтральные весенние пейзажи. А на немецких фигурируют марширующие зайцы, жертвенные агнцы, подснежники и незабудки. На одной замечательной открытке, которая, казалось бы, к Пасхе не имеет никакого отношения, квартет цыплят шпарит на виолончелях что-то бравурно-маршевое. Тем не менее поздравительный текст недвусмысленно пасхальный...».
Битвы с пошлятиной
Попадаются и вовсе курьёзные открытки, связанные с русским обычаем троекратного пасхального поцелуя, христосования. Под это дело иные дельцы закупали партии фривольных французских открыток с целующимися парочками, которые лёгким движением типографского пресса превращались в русские пасхальные. Впрочем, участь сия не миновала и отечественные образцы. На открытке художницы Елизаветы Бём «Ехал к Фоме, а приехал к куме» какой-то умник справа от целующихся крестьянских ребятишек поставил клеймо в виде красного яйца и аббревиатуры «ХВ!». Кое-кто и вовсе не утруждал себя условностями, ляпая поздравительный текст где попало, например, на картинку с изображением августовской колосящейся пшеницы.
В создании дореволюционной российской открытки принимали участие очень многие известные живописцы тех лет. Но если вспомнить не только авторов композиций, а тех, кто занимался фактическим продвижением в жизнь «артистических карточек», то здесь ведущее место занимает издательство, известное под названием «Попечительский комитет о сестрах милосердия русско-турецкой войны», чаще упоминаемый в литературе под названием «Община Святой Евгении».
Именно это издательство выпустило большинство известных русских почтовых карточек в предреволюционные годы и стало одним из первых, обратившихся к выпуску иллюстративных открыток. Российские деятели искусства выступили инициаторами создания Попечительского комитета, и в 1882 году он был организован. Заботу о благотворительной организации взяла на себя принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская. В честь ее небесной покровительницы, святой Евгении, организация получила название «Община Святой Евгении». В 1896 году в поисках средств Община приступила к издательской деятельности и в том числе к выпуску иллюстрированных открыток.
Дебютом издательства стало создание художественного конверта, который был приурочен к Пасхе 1896 года. Он был оформлен скромно, но как интересное начинание имел большой успех и коммерчески себя оправдал. Вслед за этим были выпущены конверты для открыток к Святой Пасхе, Рождеству и для визитных карточек по рисункам Л. Бакста, М. Добужинского, Е. Лансере и других известных художников. А через год Попечительский комитет под председательством Е.Ф. Джунковской поддерживает идею руководителя издательства И.М. Степанова и приступает к изданию в дополнение к конвертам художественных открытых писем. Четыре открытки, отпечатанные в технике хромолитографии по заказным акварелям Н. Каразина, вышли к Пасхе. Коммерческий успех позволил Общине обратиться к художникам и, получив бесплатно десять акварелей Е. Бем, И. Репина, К. Маковского, М. Виллие, Е. Самокиш-Судковской, издать их к Рождеству и переиздать к Пасхе 1898 года.
Христианские праздники были наиболее почитаемы в России, особенно Пасха, которую связывали с приходом весны, а значит, с рождением новой жизни, любовью и всепрощением. С Пасхой связаны добрые старые традиции. Например, можно было поцеловаться на людях даже с незнакомым человеком, «христосоваться» специально окрашенными яйцами. Яйцо было своеобразной эстафетой пасхальной радости, а для детей еще и предметом увлекательных игр. И на пасхальных открытках чаще всего изображалось яйцо — как вещественное выражение радости.
Традиционно изображали изумрудную лужайку с пасущейся овечкой, ангела с пальмовой ветвью, кроликов, кур, вербу, полевые весенние цветы, веселых, а чаще задумчивых людей, освящающих куличи, звонящих в колокола, идущих с зажженными свечами. Несмотря на небогатый набор атрибутов, создатели поздравительных открыток ухитрялись придумать непохожие композиции. Известно более тысячи неповторяющихся сюжетов, посвященных этому празднику, многие из них сохранили до наших дней неугасшую яркость красок.
По этой тематике Община Св. Евгении выпустила открытки двадцати восьми авторов. В том числе ее императорского высочества великой княгини Ольги Александровны.
Наибольшее количество открыток (68) создала художница Е.М. Бем. Используя в своих композициях эпизоды из детской жизни, она достоверно передавала настроение праздников. Лаконичная надпись «Христос Воскресе» подчеркивала детскую чистоту веры русского народа. До 1904 года по нормам, установленным в России, одна сторона открытого письма предназначалась только для адреса, а оборотная, где и помещалось изображение, — для текста. Художники композиционно обыгрывали пустое место, оставленное для короткого письмеца.
Открытки художницы Е.М. Бем
Однако мало-помалу русские традиции отвоёвывали своё. За дело взялись настоящие профессионалы вроде той же Бём, Васнецова, Кустодиева и Билибина. В ход пошли кокошники, весело разговляющиеся парнишки , русское боярство, купцы и характерно московские жанровые темы вроде всенощной на набережной Москвы-реки. Триада «кулич — верба — яйцо» наконец-то была дополнена разнообразными русскими пасхальными сюжетами. Вот как писал об этом патриотически настроенный обозреватель «Нового времени» в 1913 г.: «Распространяясь в миллионах экземпляров, открытые письма Общества св. Евгении если не совсем вытеснили пошлятину макулатурных открыток с кафешантанными сюжетами немецких марок, то значительно сбили их продажу». Похвальбы здесь нет ни на грош — общее количество русских открыток за 20 дореволюционных лет превысило 30 млн. экз.
Совсем же загнать немецкую открытку за Можай удалось лишь к Пасхе 1915 г., когда уже вовсю шла война. Но и русская пасхальная символика в те военные годы немного поблёкла. Солдаты, христосующиеся с сёстрами милосердия, ещё кое-как проходили. К месту был и государь император, вручающий героям вместе с Георгием кусочек кулича. Но вот союзные войска, побивающие пулемётным огнём немцев и австрияков на поверхности гигантского крашеного яйца , к Пасхе уж точно не имеют никакого отношения.
0
0
