Возврат к тройкам НКВД? или панихида по правосудию

Правительство внесло в Госдуму законопроект, который эксперты уже окрестили «концом отечественной криминалистики». Он предусматривает расширение перечня статей Уголовного кодекса, по которым можно будет применять так называемый особый порядок судопроизводства. В результате получить свою «двушечку», «пятёрочку», а с новыми поправками – и «пятнашечку» сможет кто угодно, независимо от виновности: у следствия больше не будет необходимости вообще что-нибудь доказывать.

Если подозреваемый признает свою вину, характер и размер причиненного вреда, а его защитник не оспаривает этого согласия, то дознаватель имеет право не проверять доказательства, не допрашивать давших объяснения и не назначать судебную экспертизу.

Кроме того, следователь может по своему усмотрению исключить участие понятых в таких следственных действиях, как (примерьте на себя!): арест имущества и почтово-телеграфных отправлений, осмотр (в том числе трупа), эксгумация, следственный эксперимент, выемка, контроль и запись переговоров, проверка показаний на месте, — ограничившись применением «соответствующих технических средств».

Похоже, для лишения свободы любого гражданина по любому произвольному обвинению достаточно под пыткой получить от него признание. Все отличие от времен «большого террора» — в необходимости второй бумажки: «ходатайства» подозреваемого о применении «сокращенного порядка дознания». А имущество после этого можно отбирать и без понятых.

 Стоит отметить, что доля оправдательных приговоров от общего их количества в России не превышает 1 процента. При Сталине, на пике репрессий в 1938 году эта цифра составляла 13,4%. Но здесь следует пояснить, что эта статистика не относится к Особым совещаниям (так называемым «тройкам»), которые де-юре были выведены из судебной системы. В 1937 году «тройки» вынесли лишь 0,03% оправдательных приговоров (как в наши дни – по угонам автомобилей).

Текст законопроекта - http://asozd.duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent..

Сам закон назван крайне блёкло и невыразительно - "О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации", но за этим невзрачным названием скрывается очень опасная инициатива. Ведь суд по таким делам, больше напоминает печально известные «тройки»: Подсудимому выносят приговор за одно заседание, без исследования доказательств и  только на основании его собственного признания. Правда наказание больше двух третий от максимального срока подсудимому  не назначить, но когда речь идёт, к примеру,  о 15 годах, то и две трети – срок очень солидный.

По прогнозам юристов если такой закон вступит в силу, то под его действие попадёт почти 80% от всех уголовных дел. То есть практически все уголовные дела можно будет вообще не расследовать, доказательства собирать также не потребуется,  достаточно будет выбить явку с повинной, а судьи будут выносить свой вердикт за одно заседание без исследования доказательной базы.

Более того, показания человека, который пойдёт в особом порядке, могут стать основой обвинения для других людей, которых признают его подельниками и сообщниками. А это открывает перед следствием практически безграничные перспективы: Ведь будет достаточно хорошо надавить на одного человека, пообещав ему маленький срок или даже условку – и, на основании его показаний, посадить целою группу. Ну а  судьи по таким делам доказательную базу не проверяют и «верят на слово».

Главным и единственным доказательством, которое будут стремиться получить следователи, если этот закон вступит в силу,  станет явка с повинной. И получив её больше им ничего искать и доказывать не придётся.

Вот и получается, что  лучшим следователем станет безумный садист, в чьих умелых руках любой возьмёт на себя все грехи этого мира. А лучшим судьёй – тот, кто научился за пару минут набирать на своём компьютере текст обвинительного приговора и зачитывать его скороговоркой, не задумываясь в процессе о вопросах вины и невиновности. Это не конец криминалистики, как говорят эксперты, это конец правосудия. Из постановочного театра абсурда, российские суды превратятся в фабричный конвейер, что ежечасно штампует обвинительные приговоры и сломанные судьбы.

Грубо говоря, суды в России станут до ужаса напоминать кассу в Макдональдсе: Ваша честь, подсудимый  во всём сознался, вот его – признание. Отлично, отвечает судья, даже не заглядывая в типовую бумажку, что положил ему на стол следователь,  виновен и приговорён к дести годам лишения свободы! Свободный судья! Заводите следующего.

Михаил Беляев

"Панихидой по правосудию" называет этот законопроект адвокат Юрий Новолодский.

 – Если круг дел, в которых суду не нужно исследовать доказательства, расширится, то правильно пишут авторы пояснительной записки: сплошная экономия бюджетных средств, – горько иронизирует он. – Особый порядок позволяет суду не исследовать доказательства вообще. А суд должен выполнять жёсткую контрольную функцию по отношению к следствию, он должен быть настроен критически по отношению к каждому доказательству, представленному обвинением. У нас этого давно уже нет. А без этого нет никакого правосудия.

Законопроект содержит условие: к тем, кому вменяются статьи об убийстве, захвате заложника, бандитизме, организации преступного сообщества, угоне воздушного судна и диверсии, особый порядок может применяться "только в том случае, если с обвиняемым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве".

– Вам не кажется, что в этом есть элемент принуждения? – интересуется Юрий Новолодский. – Особый порядок применяться не будет, если вы не заключите сделку со следствием.

Уголовное поощрение

 – Этот законопроект направлен на то, чтобы ещё больше утвердить в нашей уголовно-процессуальной практике так называемый институт достижения соглашения со следствием, – уверен адвокат Новолодский.

С 2009 года особый порядок стал частью механизма, когда обвиняемый идёт на досудебное соглашение со следствием – сделку. Один из обвиняемых даёт показания на соучастников, главным образом – на лидера, и получает за это меньший срок. Предполагалось, что это поможет раскрывать групповые преступления, изобличать банды наркоторговцев и так далее. На практике это стало применяться несколько шире.

– Появилась такая тенденция: поймали четверых, следователь ничего не делает, а только ждёт, кто из них первым признается, – говорит Сергей Афанасьев.

Гражданина, давшего показания по сделке, судят в особом порядке, выделив его дело в отдельное производство. При этом не присутствуют те, кого он назвал подельниками. Они не могут возразить или доказать оговор. Их дело попадёт в суд уже с "довеском" – состоявшимся приговором, где обстоятельства преступления доказаны, осталось лишь "вписать" имена всех соучастников. Ключевым доказательством их вины послужат слова уже осуждённого подельника. Такую схему можно применять по-разному.

 – Наше следствие порой использует эти сделки для того, чтобы получить замечательного человечка, который будет оговаривать других соучастников, – считает Юрий Новолодский. – За это он получит не уголовное наказание, а "уголовное поощрение".

Как тут не вспомнить "дело Навального"? Оно, напомним, было построено на показаниях экс-гендиректора "Кировлеса" Опалева, осуждённого в особом порядке.

– Если вспоминать фразу, что "признание – царица доказательств", то при сделке её коронуют, – уверен Сергей Афанасьев. – Если просто при особом порядке суд обязан убедиться хотя бы в наличии события преступления, то в случаях с соглашением о сотрудничестве его интересует только одно: выполняет ли подсудимый условия этого соглашения. Все обстоятельства и квалификации суд принимает в том виде, в каком они предложены следствием.

Схема даёт осечку, когда дело слушают присяжные: они не знают слова "преюдиция", им неинтересны прежние приговоры, они стараются судить по фактам. И выносят вердикт – доказано или не доказано. Не хватает фактов – не доказано.

Так, в известном деле о покушении на ректора Полярной академии были осуждены в особом порядке организаторы – отец и сын Журавлёвы. За организацию убийства они получили по условному сроку за то, что дали следствию показания на "заказчика" – проректора академии Лукина. Но присяжным, которые судили Лукина, оказалось недостаточно чьих-то слов, им хотелось доказательств. И Лукина оправдали.

– При рассмотрении дела с присяжными видны все огрехи проведённого расследования, – объясняет адвокат Новолодский. – Видно, где доказательства подменяются рассуждениями.

В последнее время у нас сужается круг дел, которые могут рассматриваться судами присяжных. Из него выпали дела о терроризме, о взятке. Зато, как мы видим, расширяется база для применения особого порядка и сделки.

Потерпевшие потерпят

 У института особого порядка судопроизводства, особенно – в комплекте со сделкой, есть ещё одна опасная сторона, о которой говорит адвокат Афанасьев. Речь идёт о правах потерпевших. Если в случае просто с особым порядком их протест является препятствием для упрощённого рассмотрения дела, то при сделке у потерпевших нет права возразить.

– Во всех случаях соглашение о сотрудничестве – это как бы компромисс общества с преступником, – подчёркивает адвокат. – Как далеко общество готово зайти в этом компромиссе?

Он приводит пример из недавней судебной практики. Уральского воротилу Павла Федулаева судили как организатора семи убийств. В суде сидели потерпевшие из семи семей. Кроме того, ему вменялись рейдерские захваты. Действовала группа, а Федулаев считался её лидером. Ему светило пожизненное заключение. Но он пошёл на сделку, дал показания на всех своих подчинённых-подельников и получил 20 лет колонии. Потерпевшие были потрясены.

Адвокаты подсудимых защищают. Но даже они считают, что такие способы облегчения участи преступников должны применяться с большой осторожностью.

– В этом нужно не только видеть положительные аспекты, о которых взахлёб говорят в пояснительной записке к проекту её авторы, – уверен Юрий Новолодский. – Нужно ещё слышать тех людей, которые в силу своей работы "на земле" знают об оборотной стороне медали.

Но в правительстве, видимо, с "работающими на земле" юристами не согласно. Как отреагирует Дума – можно прогнозировать: подавляющее большинство законопроектов, внесённых президентом и правительством, у депутатов проходят на ура.

К сожалению, "Фонтанке" не удалось узнать, как смотрит на институты сделки и особого порядка глава Следственного управления Следственного комитета по Санкт-Петербургу Андрей Лавренко. Он в отпуске. Но, будем надеяться, свою точку зрения он выскажет в ближайшее время – по возвращении.