При всей неоднозначности оценок личности Царя Иоанна IV Васильевича Грозного учеными, пытающимися при этом всячески подчеркивать свою "научную объективность", современная их политическая ангажированность вполне очевидна.
"...Нужно ли разоблачать Ивана Грозного только для того, чтобы высказать свое неодобрение Сталину? - задает риторический вопрос один из них. - Ведь время аллюзий и кукишей в кармане прошло".
Но полно. Так ли это? И попытка исследовать, понять неизменно подменяется самочинно присвоенным таковыми горе-историками "правом" судить.
МЫ НЕ ИМЕЕМ ПРАВА СУДИТЬ...
"...Муж чудного рассуждения, в науке книжного поучения доволен и многоречив зело, ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен. На рабы своя, от Бога данные ему, жестокосерд велми, и на пролитие крови и на убиение дерзостен и неумолим; множество народу от мала и до велика при царстве своем погуби, и многая грады свои поплени, и многие святительские чины заточи и смертию немилостивою погуби, и иная многая содея над рабы своими...
Той же Царь Иван многая блага сотвори, воинство велми любяше и требуемая ими от сокровища своего неоскудно подаваше", - так характеризует Царя воевода, князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский.
Примечательно, что в народном сознании (см. дошедшие до нас многочисленные исторические песни) Царь Иоанн Васильевич предстает суровым, но справедливым Государем.
"Русский народ, чуткий и отзывчивый, - писал в начале ХХ века историк А.Д. Нечволодов, - оценил, конечно, все тяжелые условия, при которых царствовал Иоанн, а поэтому не дал ему названия Кровожадного или Жестокого, а прозвал только Грозным, так же как и его великого деда Иоанна Третьего.
Поэтому и мы в настоящее время не имеем права судить Иоанна строже, чем судили его современники и подданные. Надо всегда помнить, что он жил в XVI веке, когда взгляды на убийства и на казни были иные, чем в наше время; надо не забывать также, что казни эти совершались им только во имя блага своей земли - для искоренения крамолы, и если при этом гибли иногда невинные, то справедливо карались и виновные; а что крамола и измена была велика - припомним только Курбского, не постыдившегося стать во главе польских отрядов, чтобы вторгнуться в нашу землю, князя Мстиславского, сознавшегося, что он навел Крымского хана на Москву, и князя Ф. Вольского, водившего шведов к Орешку".
Странно, но нынешние "ученые мужи" всего этого попросту "не заметили"... Но, при всей их зависимости от "текущего", так сказать, момента, голословная хула сих "историков" на деяния Грозного Царя вынужденно умолкает перед лицом его литературного наследия.
ГРОЗНЫЙ КАК ПИСАТЕЛЬ
Привычно расшаркиваясь перед цензурой ("не оправдываю и тем более не возвеличиваю"), правда, на сей раз не государственной, а общественной, либерально-интеллигентской, историк В.Б. Кобрин так характеризует Иоанна IV: "Иван Грозный был, несомненно, одним из самых талантливых литераторов средневековой России, быть может, самым талантливым в XVI веке. Первое, что обращает на себя внимание при чтении произведений Царя Ивана - это его широкая эрудиция.
Для доказательства своих положений он совершенно свободно оперирует примерами не только из истории древней Иудеи, изложенной в Библии, но и из истории Византии. Все эти многочисленные сведения у него как бы естественно выплескиваются. Он прекрасно знает не только Ветхий и Новый Завет, но и жития святых, труды отцов Церкви - византийских богословов. Болгарский ученый И. Дуйчев установил, что Грозный свободно ориентировался в истории и литературе Византии.
Поражает память Царя. Он явно наизусть цитирует в обширных выдержках Священное Писание. Это видно из того, что библейские цитаты даны близко к тексту, но с разночтениями, характерными для человека, воспроизводящего текст по памяти. Цитаты эти так обширны, что Курбский даже иронизировал над тем, что Царь цитирует не, как принято, отдельными строками и стихами, а "зело паче меры преизлишно и звягливо, целыми книгами, паремъями, целыми посланьми". Впрочем, и сам Курбский признавал, что знает Царя как человека, "Священного Писания искуснаго".
А вот строки из раннего Лихачева, не приправленные еще считающимся обязательным в академической среде скепсисом по поводу личности Царя Иоанна Васильевича и его деяний: "Грозный - политический деятель, тщательно доказывающий разумность и правильность своих поступков, стремящийся действовать силой убеждения не в меньшей степени, чем силой закона и приказа. И в его писательской деятельности не меньше, чем в его деятельности государственной, сказалась его исключительная талантливость.
Грозный был одним из образованнейших людей своего времени. По свидетельству венецианца Фоскарини, Грозный читал "много историю Римского и других государств... и взял себе в образец великих римлян". Грозный заказывал перевести Историю Тита Ливия, биографии цезарей Светония, кодекс Юстиниана. В его сочинениях встречается множество ссылок на произведения древней русской литературы. Он приводил наизусть библейские тексты, места из хронографов и из русских летописей, знал летописи польские и литовские. Он читал "Хронику" Мартина Вольского (данными которой он, по-видимому, пользуется в послании к Курбскому).
По списку Библии, сообщенному Грозным через Михаила Гарабурду князю Острожскому, была напечатана так называемая Острожская Библия - первый в славянских странах полный перевод Библии. Он знал "Повесть о разорении Иерусалима" Иосифа Флавия, философскую "Диоптру" и др. Книги и отдельные сочинения присылали Ивану Грозному из Англии (доктор Яков - изложение учения англиканской церкви), из Польши (Стефан Баторий - книги о Грозном), из Константинополя (архидиакон Геннадий - сочинения Паламы), из Рима (сочинения о Флорентийском соборе), из Троицкого монастыря, из Суздаля и т.д.
Каспар Эберфельд представлял Царю изложение в защиту протестантского учения, и Царь охотно говорил с ним о вере. Отправляя архидиакона Геннадия на Ближний Восток, Грозный приказывал "обычаи в странах тех писати ему". Он заботился о составлении тех или иных новых сочинений и принимал участие в литературных трудах своего сына Царевича Ивана Ивановича. К нему обращались со своими литературными произведениями Максим Грек, князь Курбский, митрополит Макарий, архимандрит Феодосий, игумен Артемий, Иван Пересветов и многие другие.
Это был поразительно талантливый человек. Казалось, ничто не затрудняло его в письме. Речь его текла совершенно свободно. И при этом какое разнообразие лексики, какое резкое смешение стилей, какое нежелание считаться с какими бы то ни было литературными условностями своего времени!..
Никогда еще русская литература до Грозного не знала такой эмоциональной речи, такой блестящей импровизации и, вместе с тем, такого полного нарушения всех правил средневекового писательства: все грани между письменной речью и живой, устной, так старательно возводившиеся в средние века, стерты; речь Грозного полна непосредственности. Грозный - прирожденный писатель, но писатель, пренебрегающий всеми искусственными приемами писательства во имя живой правды. Он пишет так, как говорит, смешивая книжные цитаты с просторечием, то издеваясь, то укоряя, то сетуя, но всегда искренно по настроению. Роль Грозного в историко-литературном процессе древней Руси громадна и далеко еще не оценена".
Как ни странно, наследие Царево (при таких высоких оценках) до сих пор надлежащим образом не издано, а первая попытка - напечатанная в 1951 году в серии "Литературные памятники" книга "Послания Ивана Грозного" (из которой взяты цитированные нами слова Д.С. Лихачева) - так и осталась последней попыткой. Примечательно, что даже эта далеко неполная, в смысле содержания, книга, в отличие от большинства других изданий той престижной серии, с тех пор так ни разу и не переиздавалась. Зато неоднократно переиздается вычлененная из нее переписка Царя с изменником князем Курбским с соответствующим (восхваляющим предателя) комментарием.
ГРОЗНЫЙ КАК ДУХОВНЫЙ ПОЭТ
Еще меньше известно о сочинении Царем Иоанном Васильевичем духовных текстов.
Одним из первых обратил на них внимание известный русский этнограф и археолог Иван Петрович Сахаров (1807-1863). Готовясь к изданию "Русского библиографического словаря", он опубликовал в 1842 году, как образец одной из статей предполагаемого издания, работу "Царь Иоанн IV Васильевич - литератор". Среди произведений Царевых названы "Послание к Князю Михаилу Черниговскому и боярину его Феодору", а также "Духовное завещание". Те же писания ("Молитва к Михаилу Черниговскому" и "Духовное завещание") называет в 1857 г. в "Обзоре русской духовной литературы" архиепископ Филарет (Гумилевский, 1866).
Примерно в это же время (ок. 1859 г.) русский историк и археограф Вукол Михайлович Ундольский (1815-1864) приступил к своему исследованию, так и оставшемуся, к сожалению, в рукописи, - "Иоанн Грозный, как литератор и духовный композитор". Просматривавший это сочинение академик И.Н. Жданов писал: "...Исследование это осталось неоконченным или вернее - только что начатым. Впрочем, на первых же его страницах Ундольский успел уже отметить неизвестные до тех пор писания Ивана: стихиры в честь перенесения иконы Владимирской Богоматери и несколько тропарей канона Даниилу, Переяславскому чудотворцу (это - крестный отец Грозного). Затем, обратив внимание на близость к Ивану лучших духовных певцов того времени (Федор Христианин, Иван Нос), Ундольский замечает, что, сочиняя стихиры и тропари, "Царь, вероятно, и самому пению был роспевщик и творец".
Существенным вкладом в изучение литературного наследия Царя стала посмертно опубликованная работа видного русского филолога и фольклориста академика Ивана Николаевича Жданова (1846-1901) "Сочинения Царя Ивана Васильевича Грозного". В разделе "Молитвы" говорится о следующих духовных произведениях Государя: "Послании благочестивого Царя и Великого Князя Ивана Васильевича и всего освященнаго собора к великим страстотерпцем и исповедником, к Великому Князю Михаилу Черниговскому и боярину его Феодору", тропари преподобному Даниилу Переяславскому, а также стихиры "в память перенесения Владимирской иконы" Божией Матери.
Специальный труд гимнографическим творениям Иоанна IV посвятил известный духовный писатель и исследователь архимандрит Леонид (Кавелин, 1822-1891). В своем исследовании 1886 года, опираясь на рукописный Стихирарь первой четверти XVII в. из собрания Троице-Сергиевой Лавры, о. Леонид опубликовал сочиненные Царем стихиры и славники к ним на всероссийские праздники: преставление свт. Петра, Митрополита Московского и всея России чудотворца и на Сретение Владимирской иконы Божией Матери. В приложении к публикации стихир в крюковой записи о. архимандрит дал переложение их на линейные ноты.
"Кто прочтет внимательно эти творения Царевы, - утверждал о. Леонид, - и сличит их с теми, которые занимают их место в Месячных Служебных Минеях, ныне употребляемых, тот не может не признать, что они заслуживали бы вполне стоять наряду с первыми древними стихирами, и что Царь Иоанн Васильевич, очевидно в этом отношении подражавший Царю Льву Премудрому - потрудился не вотще; словом, можно пожалеть, что эти песнопения не вошли в состав нынешних Служебных Миней на память родам родов".
В другой своей работе, также опубликованной в 1886 году, архимандрит Леонид, исследуя каноник XVII в., указал на существование неопубликованного "Канона св. архангелу Михаилу, грозному воеводе, хранителю души и тела, всем человеком посылаемому от Вседержителя Бога по вся души человеческие душу возвести к Господу, а тело земли предати. Ты же, человече, не забывай смертного часа, по вся дни пой канон сей".
Канон был подписан псевдонимом - "Парфений Уродивый", принадлежность которого Царю Иоанну Грозному предположил в 1911 г. исследователь Илья Александрович Шляпкин, писавший: "В Памятниках древней письменности ОЛДП за 1886 год напечатано было по рукописи покойным архимандритом Леонидом (Кавелиным) "Послание к неизвестному против люторов - творение Парфения Уродивого". При ближайшем знакомстве с ним я увидел, что это не что иное, как ответ Царя Иоанна Васильевича Грозного Яну Роките: Отсюда можно сделать вывод, что Парфений Уродивый - псевдоним Грозного:".
Тот же И. А. Шляпкин ранее указал на существование "тропаря Царя Ивана преподобному Никите столпнику Переяславскому", сохранившегося на пелене, вышитой Царицей Анастасией и хранящейся в Переяславском Никитском монастыре. Этот же исследователь обратил внимание и на факт обращения 1548 г. Царя Иоанна Васильевича к Митрополиту Макарию с предложением установить общее поминовение всех "от иноплеменных на бранех и на всех побоищех избиенных и в плен сведенных, гладом и жаждою, наготою и мразом, и всякими нуждами измерших и во всех пожарех убиенных и огнем скончавшихся и в водах истопших". Это обращение Царя академик И. Н. Жданов связывал с впечатлением, оказанным на него преп. Даниилом Переяславским.
ЦЕРКОВЬ ЛЮБИМ, ЦАРЯ ЧТИМ...
В 1972 г. академик Д.С. Лихачев издал Канон и молитву Ангелу Грозному воеводе. Наряду с рядом интересных наблюдений, ученый, цитируя весьма сомнительные пассажи работы О.А. Добиаш-Рождественской, предпринял совершенно бездоказательную попытку демонизации личности Царя Иоанна Васильевича.
Академик пишет о якобы "паническом страхе смерти" Царя, о том, что он "выворачивал христианский культ наизнанку". Утверждает: "Поход Грозного на Новгород и Псков носил ярко выраженный антицерковный характер... Искажения и глумления над христианским культом были типичны для Грозного. Демонстративно выставляя свою ортодоксальность во всех официальных случаях, он вместе с тем был склонен к кощунству, к высмеиванию этого же культа, к различного рода нарушениям религиозных запретов. Канон Ангелу Грозному воеводе и Молитва архангелу Михаилу были вполне серьезны, в них не было элементов глумления над религией, но тем не менее сам объект молитвы приобретал: антихристианские черты"
Бездоказательность и фальшь такой "науки" очевидны:
В 1989 году Всесоюзная фирма "Мелодия" выпустила альбом из двух грампластинок "Стихиры Ивана Грозного" в исполнении Мужского вокального квартета под руководством заслуженного артиста Республики Игоря Воронова. Автор аннотации А. Рогов, в частности, отмечал: Музыку, хоровое церковное пение Царь любил смолоду, любил всей душой, истово. В храмах Александровой слободы, которая с 1564-го по 1572 год была его резиденцией, Царь сам почти ежедневно читал и пел. В Слободе заведена была целая музыкальная школа, а во главе ее стоял знаменитый роспевщик Федор Крестьянин (Христианин) с учениками Иваном Носом и Стефаном Голышем.
Царь не только любил хоровое пение и покровительствовал ему - известны и его собственные музыкальные произведения. Торжественно, словно поступь праздничного крестного хода, звучат стихиры Ивана Грозного. Как это было свойственно древнерусской музыке того времени, они строго унисонны, одноголосны. Поют только мужские голоса. Но строгая "соборность" характера пения не рождает однообразия или звуковой бесцветности. Великолепно "спеваются", многократно повторяясь, отдельные звуки, создавая как бы ювелирную огранку особо значимым по смыслу словам или фразам. Строгие и суровые, как сама эпоха, песнопения Ивана Грозного, вместе с тем, подлинно монументальны".
Следует подчеркнуть, что до 1970-1980-х годов никому и в голову не приходило сомневаться в авторстве стихир и других церковных песнопений, обозначенных в стихирарях и других богослужебных книгах, как принадлежащие Царю Иоанну Васильевичу. Иоанн Грозный, уверенно писал Н.Д. Успенский, "сам сочинял тексты песнопений и перекладывал их на музыку". Теперь же отдельные "передовые ученые" возжелали поставить это под сомнение. Речь идет об их требованиях для установления авторства (причем авторства именно Царя Иоанна IV) каких-то совершенно необычных для того времени особых доказательств (похоже, их не удовлетворили бы и автографы).
Суть этой провокации примитивна: Царь (любой) в области сочинительства (шире - вообще творчества) ничего путного сотворить не может, а если что-то такое, вопреки теории, и существует, то все это принадлежит вовсе не ему, а его талантливым подданным и только приписывается Самодержцу или просто присвоено им. Но о чем толковать, если, скрупулезно выверяя каждую буковку старинных текстов (фиксируя даже ошибки писцов или явные описки), эти "исследователи" до сих пор не научились писать слова Троица, Бог, Божия Матерь, как положено, как это делали авторы тех текстов, которые они издают, исследуют, чем они худо-бедно кормятся, наконец, - с прописной буквы?.. Раньше они могли ссылаться на атеистическую цензуру. А сейчас, когда ее не стало, оказалось, что все то, что им раньше как бы запрещали, они и сами не любят и боятся.
Мы же нашу святую Мать-Церковь любим. А потому и царя Иоанна Грозного чтим.
За пятьсот лет творчество Иоанна Грозного ничуть не устарело и вызывает у большинства людей неподдельный интерес. Что касается Добиаш-Рождественской, которая обливала Государя грязью, то, недавно прочитав работы, написанные ею всего-то полвека назад, был крайне удивлен, как такие труды вообще могли печатать.[/i]
http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=9124
http://old-ru.ru/articles/art_41.htm
0
0
