Добившись власти почти над всей континентальной Европой к началу 1812 года, Наполеон перестал принимать во внимание договоренности союза, заключенного им с Императором Александром I. Французский диктатор, мечтавший о мировом господстве и находившийся к нему в достаточной близости, не нуждался более в поддержке России, которая единственно и оставалась препятствием его грандиозным планам. «Через пять лет, — говорил французский император, — я буду господином мира; остается одна Россия».
К началу 1812 года французский император склонил к союзу против России большинство европейских стран и даже ее бывшего союзника — Пруссию.
Со стороны России наполеоновской тьме противостояли силы в два раза меньшие, общей численностью примерно 240 тыс. человек. Исходя из общей ситуации, русское командование избрало оборонительный план действий.
В ученых исторических кругах принято считать, что в начале ХIХ века русское общество было разобщено, разделено на два противоборствующих, не понимающих друг друга социальных лагеря, даже говорящих на разных языках. Высшее общество было поражено масонскими настроениями и симпатиями.
Хотя, конечно, однозначную оценку сложной социально-политической ситуации в России накануне Отечественной войны дать трудно. Следует отметить особое религиозное воодушевление в начале века, которое, впрочем, принимало иногда весьма странные формы. Это можно, наверное, связать с тем, что Александр I, вслед за своим отцом Павлом I, попустил проникновение идей масонов, деятельность которых в свое время запретила Екатерина II.
Если говорить об истории масонства, то начало явного символичного масонства относится к 1717 году. Как историческое явление оно разветвлено и проистекает от древних еретиков, гностиков, манихеев, тамплиеров и т. п. Учение его высших степеней переполнено оккультизмом и Каббалой.
Как пишет выдающийся философ Лев Тихомиров: «Есть нечто «сверхмасонское», но дальше намеков не идут наши сведения. Тайна хранится прочно, и подбор деятелей, очевидно, производится очень усовершенствованными способами, быть может, именно теми, на которые наводит теория «сомнамбул» и «гипнотизеров». Вся же эта непроницаемо темная сила увеличивается, по убеждению и утверждению Копена Албанселли, еще новым этажом, преследующим цели всемирного владычества Израиля и держащим в своих руках как видимое масонство с его 33 степенями, так и неведомые степени невидимого масонства или «иллюминатства». Трудно проницаемыми остаются действия масонства, но в этом отношении, начиная с конца ХVIII века, антимасонскими писателями и обществами разоблачено множество сведений о тех, кто стремится к тому, чтобы встать выше всех исповеданий, кто имеет своей целью установить «натуральную религию на развалинах религий, установленных на Откровении». Масонский журнал «Revue Masonnique» в первой половине ХIХ века писал: «огромное большинство масонов не только не допускает христианства, но борется с ним до последней крайности».
Среди широких инородных религиозных влияний начала ХIХ века нужно отметить католическое. Еще в конце ХVIII века из-за французской революции 1789-1793 годов начинается прилив в Россию французских эмигрантов, церковных деятелей и дворян. В доме на Фонтанке, рядом с дворцом Юсуповых, был даже открыт иезуитский пансион аббата Николя с огромной платой за образование — 11-12 тыс. руб. в год, в котором обучались дети аристократических семей. Интересно, что многие из осужденных по делу 14 декабря обучались в этом пансионе.
В то же время с марта 1801 года Санкт-Петербургскую и Новгородскую митрополию возглавлял Владыка Амвросий (Подобедов), уроженец Переславского уезда Владимир-ской губернии. Во всех местах своего служения Владыка Амвросий в первую очередь заботился о духовном образовании, везде занимался устроением и улучшением семинарий и церковных училищ, заботился о благосостоянии церквей и монастырей.
В 1812 году Владыка Амвросий обратился с воззванием ко всем сословиям России, призывая стоять во имя веры против общего врага.
Кажется, на протяжении всей своей истории Россия существовала только в трех основных регулярно повторяющихся состояниях: в ожидании агрессии, в подготовке к ее отражению, собственно в освободительной, отечественной войне и в состоянии преодоления ее разрушительных последствий. Много сказано русскими философами о природе войны вообще и применительно к России в частности, особенно войны с западным миром. С точки зрения русского мира, истинно звучат христианские слова о том, что меч не прейдет до кончины мира, что в любой войне надо искать религиозную причину, под какие бы лозунги ее ни прятали.
Ф. М. Достоевский ближе многих подошел к разгадке этого неуемного стремления Запада к российским рубежам: «… все, конечно, от объявленных намерений и целей наших!»
«Великий восточный орел взлетел над миром, сверкая двумя крылами на вершинах христианства; ни покорять, ни приобретать, ни расширять границы он не хочет, а освободить, восстановить угнетенных и забитых, дать им новую жизнь для блага и человечества. Ведь как ни считай, каким скептическим взглядом ни смотри на это дело, а, в сущности, цель ведь эта, эта самая, и вот тому-то и не хочет поверить Европа!»
Темный поток, несущий обломки старой системы, разгромленной французской революцией, направился в сторону России, извечно и неумолимо готовящейся, но не всегда готовой к войне. Военная статистика начала ХIХ века является дополнительным свидетельством ошибочности расхожего образа «слабовольного и злопамятного» Императора Александра I, в начале царствования которого происходили значительные военные преобразования. Вооружение русской армии обеспечивала достаточно развитая в то время военная промышленность. Со времен Батыя Россия не видела такого нашествия, которое несло ей в случае ее поражения огромные территориальные потери, политико-экономическую зависимость, то есть статус колонии Старого Света. Но Наполеон недостаточно оценил мощь единой Империи, способной к достойному сопротивлению, и ее незримые, но мощные духовные преимущества.
Войска Наполеона пересекли границу России без объявления войны (ср. с 1941 годом) 12 июня (ср. 22 июня 1941 года). Следует отметить, что в русской истории Отечественная война 1812 года превзошла все другие войны по количеству битв. В среднем на каждый месяц здесь приходилось по пять сражений. И в каждой войсковой операции участвовали лучшие русские люди, генералы, офицеры и солдаты отдавали свои жизни за Отечество.
Не знаем мы их имен. Слава Богу, что имена командующих и ряда офицеров благодаря портретной галерее 1812 года в Эрмитаже еще на слуху у нашего народа. Нелегкая задача выпала на долю талантливых героев-полководцев Барклая-де-Толли и Багратиона, встретивших первыми противника, принимавших мудрые решения об отступлении, навязывая тем невыгодную Наполеону затяжную войну, в которой время, климат и огромные пространства работали на русских. Отступление от Смоленска вызвало в русском обществе открытое противостояние «немцу» Барклаю. Его несправедливо обвиняли в трусости и измене, так что Император Александр вынужден был назначить нового главнокомандующего — Михаила Илларионовича Кутузова. Кутузов не мог отправиться к войскам, не помолившись в Казанском соборе, перед образом Божией Матери Казанской, которая была явлена Господней милостью для спасения земли русской от нашествия польских завоевателей.
Фигура полководца Кутузова в современной русской истории тоже подвергается критике, принижается фактическое значение его полной победы над Наполеоном, которая не оставила диктатору никаких шансов на реванш.
Им поддакивают наши либеральные ученые, считающие, что Бородинское сражение не было выиграно, так как была сдана Москва, а значит, не было и русской победы.
Значение Бородинской битвы, в которой обе стороны сражались насмерть, для русских войск заключалось в том, что они не дали себя одолеть захватчикам в генеральном сражении. Битва за Москву между французами и русскими произошла в районе села Бородино 26 августа 1812 года, в день Владимирской иконы Божией Матери. К Бородино Наполеон привел лишь треть начавшей войну армии. Остальных, как губка, впитало пространство от Немана до Смоленска. Ожесточение обеих сторон во время боя было необычайным. «Многие из сражавшихся побросали свое оружие, сцеплялись друг с другом, раздирали друг другу рты, душили один другого и вместе падали мертвыми. Артиллерия скакала по трупам, как по бревенчатой мостовой, втискивая трупы в землю, упитанную кровью… Крики командиров и вопли отчаяния на 10 разных языках заглушались пальбой и барабанным боем. Ужасное зрелище представляло тогда поле битвы. Над левым крылом нашей армии висело густое черное облако от дыма, смешавшегося с парами крови… В одно и то же время взорам представлялись день, вечер и ночь», — вспоминал историк лейб-гвардии Московского полка Н. С. Пестриков.
В Бородинском сражении русские потеряли 44 тысячи человек, французы — свыше 58 тысяч. «Из всех моих сражений, — вспоминал Бонапарт, — самое ужасное то, которое дал я под Москвою. Французы в нем показали себя достойными одержать победу, а русские стяжали право быть непобедимыми». За Бородино Кутузов получил чин фельдмаршала.
Главный результат Бородинской битвы состоял в том, что она не дала Наполеону возможности одолеть русских в генеральном сражении. Это был крах его стратегического замысла, за которым последовало и поражение в войне.
Оставление Москвы, был убежден русский полководец, еще не значит сдача России. Кутузов полагался больше всего на волю Божию, на то, что Господь не оставит Россию, не отдаст в рабство чужеземцам православный народ, живущий на земле престола Божия. И слова гениального Лермонтова: «Не будь на то господня воля, не отдали б Москвы» — отражают глубинный, метафизический смысл произошедших событий, истинное значение которых открывается только верующему сердцу.
Многие влиятельные лица не верили в победоносный исход войны. Мать царя, его брат, Великий князь Константин, даже генерал Аракчеев посоветовали подписать мир с Наполеоном. Многие представители политических кругов тоже считали, что России более необходимы внутренние реформы, социальные перемены, чем победа над Наполеоном. Но Александр I был непреклонен в своей решимости воевать до победного конца.
На борьбу с захватчиками поднялось все население страны независимо от сословий или национальной принадлежности. Кроме Давыдова народными отрядами командовали Василиса Кожина, Герасим Курин, Александр Фигнер и мн. др. В заслугу Кутузову можно поставить то, что он сумел объединить действия армии с патриотической борьбой населения, которая в ту пору была немыслима без христианских святынь. И глубоко национальный образ святителя Николая стал своего рода народным орденом, символом божией помощи во благом деле Отечественной войны. Такой духовный народный порыв благотворно сказался и на мировоззрении представителей русской элиты, которая за время войны приблизилась и к Богу, и к народу.
И никакое обывательское масонское сознание не смогло превысить и тем более повлиять на национальное, великорусское самосознание, на религиозное призвание русского народа. И в этом смысле справедливо понимание опасности масонства русским мыслителем Львом Тихомировым: «Но если наиболее полное раскрытие этой организации желательно и необходимо для целей самозащиты современного общества и государства, то, во всяком случае, для самозащиты гораздо важнее нечто иное. Нам нужно строить наше общежитие так, чтобы оно было здоровым и сильным. Если нам и современному миру угрожает опасность со стороны масонства, то главным образом вследствие того, что мы стали сами подрывать свою общественность и государственность нерациональной их перестройкой… Россия в среде народов казалась наиболее свежей силой, проникнутой идеальными настроениями… Нужно сознать себя и установить свое государство по-своему, и тогда — что могут там значить масоны?»
«Идеальные настроения» формировала в России во многом Русская православная Церковь. Значительна была ее роль в армии. Во все времена русской истории священно-служители участвовали в освободительной борьбе и военных сражениях вместе с народом. Основной задачей военного духовенства было совершение богослужений и треб. В военное время для воинов это было особенно важно, так как постоянные опасности и возможная гибель требовали духовной поддержки. Каждый полк имел своего священника, свою походную церковь и, как правило, свою икону, считавшуюся покровительницей данного армейского подразделения.
Во время Отечественной войны в русской армии находилась также общероссийская святыня — Смоленская икона Божией Матери, воспринимавшаяся всеми как истинная путеводительница — Одигитрия. Икона Смоленской Божией Матери передвигалась с русской армией, сопровождая ее во всех событиях и битвах 1812 года вплоть до освобождения Смоленска. По свидетельству генерал-лейтенанта П.П. Коновницына, «войска с благоговением узрели посреди себя образ сей и почитали оный благоприятным залогом всевышнего милосердия. При одержании над неприятелем важных побед и успехов приносимы были всегда пред иконою благодарственные молебствия».
Накануне Бородинской битвы, 25 августа, Смоленскую икону Божией Матери пронесли по всему военному лагерю. Вечером перед ней в присутствии М.И. Кутузова был отслужен молебен. Участнику сражения Ф.Н. Глинке при описании этого события удалось передать настроение, царившее при этом в русском лагере: «Духовенство шло в ризах, кадила дымились, воздух оглашался пением, и святая икона шествовала. Сама собою, по влечению сердца, стотысячная армия падала на колени и припадала челом к земле, которую готова была упоить досыта своей кровью. Везде творилось крестное знамение, по местам слышались рыдания. Главнокомандующий, окруженный штабом, встретил икону и поклонился ей до земли, его примеру последовали генералитет и вся армия». 5 ноября 1812 года, когда русская армия освободила Смоленск, М. И. Кутузов решил вернуть городу его святыню. В ноябре же 1812 года благодарные жители Смоленска поднесли М.И. Кутузову написанную по особому заказу икону с изображением Смоленской крепости, над которой парящие в облаках ангелы, окруженные местночтимыми святыми, держат образ Смоленской Божией Матери.
Отечественная война 1812 года ослабила масонские настроения, и даже их всплеск в 1825 году не поколебал основ Русского Православного Царства, которое благодаря войне, объединившей на духовной основе национальные силы, осталось преградой грядущей разрушительной революции и отодвинуло ее на сто лет. Зато в недрах войны подтвердилось и окончательно сформировалось созревавшее на протяжении долгой русской истории триединство идейной национальной ориентации: православие, самодержавие, народность. По сей день не утихают споры об истинной сути и трактовке этой триады. Но то, что ее обозначил Уваров, как подметил С. М. Соловьев, — безбожник, либерал, не прочитавший за всю свою жизнь ни одной русской книги, свидетельствует не об ошибочности этой формулы, а о ее зримой объективности, которую не мог не заметить даже этот предприимчивый государственный деятель, писавший и говоривший только по-французски и по-немецки. А чтобы понять механизм действия этой формулы, необходимо чаще обращаться к русской истории. «Что есть история?» — спрашивал себя Карамзин. И сам же отвечал: «Память прошедшего, идея настоящего, предсказание будущего».
Знания и память о войне 1812 года позволяют нам сегодня, когда разрабатывается план «утилизации России» и многие наши недруги в мечтах о мировом господстве опять повторяют: «остается одна Россия», прогнозировать ее будущее и быть уверенными, что она останется во веки веков неприкосновенной под защитой Божиего Промысла и Русской Православной Церкви, только если российский народ будет стремиться жить по заветам Христа Спасителя и по законам Его Церкви.
Архиепископ Курганский и Шадринский Константин (Горянов)
0
0
