Как казак царские кресты с советской звездой помирил

«Казаков много не бывает, но мало не покажется»[/b]

Станица Березовская стоит в междуречье Дона и Волги, рядом ни автотрасс, ни железной дороги.

— Ближе к природе и чистоте живем, — говорит Николай Илюшкин, местный краевед, кто много общался со своим именитым земляком Недорубовым.

	Николай Илюшкин много общался со своим именитым земляком. фото: Светлана Самоделова

На улице — минус 18, но кубанка на казаке надета на одну сторону, как ее издавна носили, чтобы другим ухом слышать команды.

Мимо проносятся сани «на конной тяге» — нам кричат: «Здорово дневали!»

— Кто на своих двух, а кто на чужих четырех, — отзывается Николай Петрович. И с ходу заводится: — Ты знаешь, что Константину Иосифовичу в свете коммунистической пропаганды перекроили-переписали биографию? Для начала объявили, что он был родом из бедняков. Для казаков в то время быть бедными вообще считалось позором. Все работали по 12 часов в день — только лентяи не зарабатывали себе на хлеб насущный. И у Недорубовых было крепкое хозяйство. В избе стояла горка с праздничной посудой, где была и супница, а это был показатель зажиточности семьи.

— Почему, думаешь, казаки во все времена отличались отвагой? Родился мальчик — он уже воин: после крестин ему клали в колыбель пулю, что называется, «на зубок», и наблюдали за его реакцией. Так вот, маленький Костик, по рассказам матери, всей пятерней с ходу сгреб железку. Родные определили: «Добрый казак будет!» В год его повели к первому причастию, в два — посадили на коня. А потом — как принято у казаков: состязания в кулачных боях, стрельбе, фехтовании, скачках и джигитовке.

В 18 лет у Кости Недорубова кулаки были величиной с крынку молока. Мешки с зерном он бросал на телегу так, будто их набили сеном.

— На военную службу его призвали в 1911 году, в 21 год. У нас говорят: «солдат молодой, да сноровка старая». Служил Константин в 15-м Донском казачьем полку, что был расквартирован на территории Царства Польского, входившего в состав Российской империи. К тому времени рядовой казак Недорубов был уже женат на девушке из соседнего села Варваре Федоровне.

	На военную службу Константина Недорубова призвали в 1911 году.

Вернулся в родной хутор Рубежный он только через 6 лет, после Первой мировой войны, израненный, в чине подхорунжего. На груди — полный бант Георгиевских крестов.

— За что получил свои «Георгии», Константин Иосифович рассказывал с юмором. Первая мировая застала его на прусской границе. Лихой, смелый до безрассудства, с буйным нравом, он воевал в разведчике 15-го казачьего полка. В августе 1914 года, под Томашевом, они преследовали отступавших австрийцев. Вызывает его командующий второй армией генерал Самсонов и говорит: «Хорунжий, тут кость в горле застряла!» Недорубов опешил: «Да я не по этой части». Офицеры в штабе схватились за животы. Атаман продолжает: «По твоей части, казак, по твоей. Кость — это батарея немецкая. Не можем мы к ней ни с одного боку подойти. Мне доложили, что ты мастак по подходам».

Даром что ураганный артиллерийский обстрел — Недорубов с группой казаков во главе пробирается к батарее врага, взрывает склад боеприпасов и мосток, по которому они доставлялись, и замолкают пушки кайзеровские. Тут уж казаки и взяли врагов тепленькими. За эту операцию разведчик получил Георгиевский крест 4-й степени.

Второй «крестовый туз» к нему пришел в феврале 15-го. Находясь в разведке, в одном из дворов Недорубов заметил вражеских солдат. Решив захватить их врасплох, бросил через забор гранату, подал на немецком команду: «Руки вверх, эскадрон, окружай!» Солдаты вместе с офицером безоружные высыпали на улицу. В штаб казачьего полка разведчик Недорубов под конвоем доставил 52 пленных. Когда командир спросил у вражеского офицера, кто их взял в плен, тот поднял вверх один палец. Третий Георгиевский крест молодой Недорубов получил за отличие в боях в период знаменитого Брусиловского прорыва.

— В ноябре 1917 года в киевском госпитале его нашел четвертый золотой «Георгий» 1-й степени. Разведчик с группой казаков проник в штаб немецкой дивизии и захватил в плен генералов вместе с оперативными документами. И с этого периода жизнь Константина Недорубова неведомым образом начинает идти параллельным курсом с жизнью шолоховского героя Григория Мелехова. С той лишь разницей, что награду Недорубову в госпитале вручал командир корпуса, а книжному герою — великая княжна.

«Кому Дон тих, а кому — лих»[/b]

— Выписавшись из госпиталя, так же как Гришка Мелехов, Недорубов сказал себе: «Будя, навоевались! Пущай бьются лбами те, кому это любо. А я займусь хозяйством». Зиму прожили казаки спокойно, но только приступили к весенне-полевым работам, раздался клич: «По коням!» Это звал своих подчиненных по 32-му казачьему полку для борьбы с контрреволюционерами командир Миронов. Основная масса казаков пошумела на майданах и разошлась по своим куреням. Такую же выжидательную позицию занял и Недорубов. А в мае 1918 года возникло белогвардейское движение. Только управились с сенокосом — нагрянул есаул Лащенов, по приказу командующего Медведицким фронтом приступил к поголовной мобилизации казаков в белую армию.

Так 29—летний Константин Недорубов оказался в 18-м белоказачьем кавалерийском полку.

— Фронтовые казаки не хотели воевать, роптали: «Старики и дети надрываются на полях, а мы сидим, лырничаем». Но с фактами не поспоришь: Константин Недорубов был доверенным лицом у командира 18-го полка, полковника Наумова, доставлял секретные депеши в Новочеркасск, где заседал казачий круг. Потом с бывшими сослуживцами он еще дважды был то у белых, то у красных. Донские казаки были в растерянности: исторический перелом напрочь поменял их древний уклад. Вспоминая Гражданскую войну, Константин Иосифович подробно останавливался всегда на одном эпизоде.

В 1920 году бои шли под Еланью, затем в Сальских степях. Белая армия хотела взять реванш. В поле сошлись опытные кавалеристы и безусые пацаны. Недорубов рассказывал: «Мороз, навстречу идут цепи белогвардейцев. Мы на конях, они — пешие. Нам дают команду: „Пики к бою! Шашки вон!“ Я подскакиваю близко и вижу — это дети: юнкера, кадеты, гимназисты. Идут с винтовками наперевес, кричат: „За веру, царя и отечество!“ Ну куда этим соплякам против нас? А ведь стреляют... Нам пришлось рубить их как капусту. Эти дети приняли героическую смерть — никто из них не повернул назад». Эти воспоминания мучили Недорубова всю жизнь.

После разгрома армии Деникина их Первую Конную направили на польский фронт. Закончил Гражданскую войну Недорубов командиром 8-го Таманского кавполка. За бои с Врангелем ему вручили красные революционные шаровары. Домой он вернулся в 21—м, имея 8 ранений, с изрезанной грудью и спиной.

— Никогда Константин Недорубов не возглавлял колхоз, не был он и председателем сельсовета, как потом писала советская печать. Он не был партийным, а если бы подал заявление — началась бы тотальная проверка, и выяснилось, что он два раза был у белых. Его не соблазняли ни чины, ни почести, ни слава. Он хотел одного: растить детей и пахать землю.

Родственники вспоминали, что на встречу с однополчанами он неизменно надевал свои «Георгии». Выходя из кабака, дружки от греха подальше тут же снимали свои кресты, но только не Недорубов, который говорил: «Вот ишо — чай, не уворованы, не куплены. Кровью добыты в драчке с ворогом». Патрульные однажды, крича ему «контра недобитая», схватили «крестатого» и отправили в кутузку. И на клинке конфискованной сабли вдруг увидели надпись: «Комэску Константину Недорубову за беспримерный героизм и отвагу при обороне Царицына. Буденный». Вскоре выяснилось, что сотник Недорубов ни в одной карательной операции участия не принимал, а все награды получены им за боевые действия против оккупантов. Пришлось извиняться.

«Слава казачья, да жизнь собачья»[/b]

В 1933—м на Дону, как и по всему Поволжью, начался страшный голод. У станичников еще с осени выгребли все зерно. Великие планы индустриализации страны выполнялись за счет небывалой эксплуатации и ограбления крестьян. Люди на селе болели, пухли и умирали порой прямо на ходу.

— Константин Недорубов работал в то время в колхозе хутора Бобры бригадиром. Шла посевная кампания. Голодные колхозники падали в обморок — вот и разрешил Константин Иосифович бросить немного семенного зерна в обеденный котел, чтобы накормить работников. «Доброжелатели» тут же донесли куда следует. Шла волна арестов актива казачества, забирали георгиевских кавалеров. Под раздачу попали Недорубов и его помощник Василий Сутчев. Их судили скорым судом, обвинив не только в краже зерна, но и в порче сельхозинвентаря. Приклеили «политику» и дали 10 лет строгих лагерей.

Попали колхозники на ударное строительство канала Москва—Волга. Тем, кто выполнял норму, давали баланду, кто не дотягивал до плана — оставался голодным. Тысячи грязных, измученных людей барахтались на дне котлована по пояс в грязи. Народу полегло в Дмитровлаге немало.

А еще, по рассказам Недорубова, им пришлось биться в лагере с блатными. Однажды Константину Иосифовичу пахан с наколками и фиксой крикнул: «Эй ты, дылда, давай сюда свой мешок с пожитками!» А все кругом жмутся у стен, дрожат. Недорубов только корпус развернул, говорит: «Тебе чего? Мешок? Ну, иди сюда!» И так двинул пахану, что у того шапка полетела в одну сторону, обувка — в другую. Сам он, пропахав метров тридцать, неподвижно остался лежать на земле. Когда выписался из больнички, дал указание блатным: казаков не трогать...

А Недорубов с Сутчевым пахали на строительстве как проклятые, делали в день три нормы, числились в стахановцах. Канал протяженностью 128 км, который соединил реку Москву с Волгой, сдали 15 июля 1937 года досрочно. Принимать стройку приезжал лично народный комиссар внутренних дел СССР Николай Ежов. На волне эйфории Сталин распорядился поощрить передовиков. Недорубова и Сутчева освободили. Они вышли на свободу, не отсидев и половины срока. Но судимости с них не сняли — оба так и продолжали числиться в «черных списках». Константин Недорубов работал начальником конно—почтовой станции, перед самой войной — завхозом машинно—испытательной станции.

«Донцы не раки — задом не пятятся»[/b]

Когда началась Великая Отечественная война, Недорубову было 52 года, призыву по возрасту он не подлежал. В Сталинградской области началась формироваться сводная Донская кавалерийская казачья дивизия. Старые казаки собирали седла по чердакам, шорники шили им сбруи, кузнецы ковали пики. Константина Недорубова в корпус народного ополчения не взяли: его кандидатуру отставил НКВД. Репрессированному не доверяли.

— Константин Иосифович кинулся к 1—му секретарю Березовского райкома ВКП(б) Ивану Шляпкину: «Я не корову прошу, а кровь хочу за родину пролить! Молодые гибнут тысячами, потому что неопытные! Я четыре Георгиевских креста в войне с немцами завоевал, я знаю, как с ними воевать». Иван Шляпкин снял телефонную трубку, позвонил начальнику районного НКВД Воронову: «Возьмите Недорубова в ополчение. Под мою личную ответственность».

Константин Недорубов сформировал кавалерийский эскадрон из добровольцев и стал его командиром. Вместе с ним ушел на фронт его 17—летний сын Николай.

Для казака Недорубова началась третья по счету война, где были ковровые минометные и артиллерийские обстрелы, рукопашные схватки, броски с гранатами на танки генерала Клейста...

— Но чаще всего Константин Иосифович вспоминал бой под станицей Кущевской, где он уничтожил 70 фашистов. Немцы тогда форсировали Дон и захватили Батайск; их эскадрону отдали приказ броситься маршем на юг, параллельно наступающим полкам врага. Они сумели обмануть бдительность немцев, смешавшись с потоком беженцев. Как лезвием ножа их резали слова стариков: «Это куда ж вы, казачки, бежите?! Мы-то спешили когда—то в бой...» Связи не было — приказ резко развернуться и выбить немцев контратаками привез на кукурузнике майор Драгунский.

Кавалерийский эскадрон, состоящий из казаков, которым было по 50–60 лет,оказался в огненном мешке. Немцы шли в психическую атаку, за одной цепью следовали вторая и третья... Это были немецкие егеря из специально подготовленного горнострелкового корпуса. Две атаки были отбиты. Враждующие силы разделяла железнодорожная насыпь. В момент затишья Константин Недорубов, захватив несколько автоматных дисков, пошел в разведку. Чутье не подвело казака. Только он поднялся на возвышенность, распрямился, как увидел перед собой роту фашистов. Стоя в полный рост, он расстрелял одной очередью из диска ППШ в цепи атакующего врага весь 71 патрон. Стрелять пришлось практически в упор. Ни одна пуля не прошла мимо. Недорубов рассказывал, что слышал, как пули щелкали, впиваясь в тела фашистов. Упав за линию, он перезарядил автомат и тут увидел внизу сына Колю — успел скомандовать: «Бросай гранаты!» Николай уничтожил пулеметную точку немцев. Подбежавшие казаки помогли удержать позиции. Рядом вступил в бой штаб 42-гополка — за автоматы взялись даже штабные врачи. Эскадрону требовалось продержаться минимум час и незаметно от немцев отойти в лесополосу.

Из боя в районе станицы Куринская не вернулся сын Недорубова Николай...

Эскадрону поступил приказ отступать за Кубань.

Вскоре казак отличился в боях на Кавказе, где, встав с казачьей песней во весь рост, поднял в атаку две сотни бойцов и взял стратегическую высоту. Последний его бой выпал на 16 ноября 1942 года в районе села Маратуки Туапсинского направления. У Константина Недорубова было пробито осколком легкое. Полтора месяца он провел в госпитале в Тбилиси.

«Дом под жестью и кобель под шерстью»[/b]

— Я помню, как в канун Нового, 43—го года Константин Недорубов приехал в станицу. У него было 11 ранений и тяжелая контузия. Он думал подлечиться и снова вернуться на фронт. Ходил все время в военной форме, с кобурой на боку. Но вскоре его комиссовали. В феврале в райисполком пришло письмо. Нашелся сын Коля! Его подобрали на поле боя и выходили деревенские женщины, которых немцы, из—за санитарной обстановки, мобилизовали хоронить павших.

А в октябре 43-го отца и сына Недорубовых вызвали в штаб корпуса на Украину, в город Волновахи. Константину Иосифовичу вручили Золотую Звезду Героя, сыну — орден Красной Звезды.

Старший Недорубов стал работать заместителем райисполкома по хозчасти. Но внезапно дал знать о себе осколок в легком. Казак стал болеть, стремительно худеть... Его отправили за Волгу, где была кумысолечебница. Кумыс помог ему поправиться.

— Еще в войну, на волне почета, Константина Недорубова приняли в партию, не особо оглядываясь на его прошлое. А позже внезапно решили вернуть отобранные при аресте в 33-м году Георгиевские кресты. Самих наград найти не удалось — мастерам-ювелирам дали задание изготовить дубликаты. Коммунистическая партия решила сделать из него рупор — пропагандиста своих идей. Его возили по многочисленным мероприятиям, он много выступал перед общественностью, встречал делегатов. И везде говорил, будто читал заученный, прошедший цензуру текст.

— У казака появилась новая, выхолощенная биография — в ней не было ни слова о том, что он дважды воевал за белых, был репрессирован. Ему приписали роль пламенного борца за Советскую власть, должность председателя сельсовета. В новой биографии он воевал уже вплоть до 44—го, освобождал Украину и Молдавию, вел бои в Венгрии и Румынии.

У него у первого в станице появился телевизор, который ему подарили на встрече ветеранов в Москве.

— Но только его близкие знали, насколько в тягость старому казаку была роль свадебного генерала. Он не хотел быть этаким «жупелом», «свистулькой». Казак с семьей засаживал огород, держал скотину, жил как простой крестьянин, нередко говорил про себя шутя: «Дом под жестью и кобель под шерстью». Даже в преклонном возрасте казак сам рубил дрова. Соседи видели, как он брал длинную кочергу и упражнялся с ней во дворе, как с пикой. Тренируя руки, палку превращал в шашку. На всех встречах он пел старинные, еще дедовские казачьи песни. Советская власть так и не смогла вытравить в нем казака.

Когда в сельском клубе отмечали 80-летие Константина Недорубова, приехали его сослуживцы, командир корпуса, в котором он воевал. Не было только сына Николая. Он не простил отцу преждевременную смерть матери. Считал, что своими бесконечными изменами он раньше времени свел ее в могилу.

Умер казак Константин Недорубов в декабре 1978 года, не дожив полгода до своего 90—летия. У него остались — кроме Николая — сын Георгий, который родился горбуном, и дочь Мария.

Бюст Герою Советского Союза, полному георгиевскому кавалеру Константину Недорубову стоит на привокзальной площади Волгограда.

	Макет будущего памятника работы скульптора Константина Чернявского. фото: Светлана Самоделова

Жители Березовской хотят, чтобы и у них в станице перед школой появился памятник земляку Недорубову. Есть уже и гипсовый макет, который изготовил скульптор Константин Чернявский, — осталось найти деньги на металл. И тогда на резвом Буяне будет восседать бронзовый потомственный донской казак, который сумел примирить царские «Георгии» с советской Золотой Звездой...

ст. Березовская, Волгоградская область.[/b]